Игорь Сдобников - Ожившие мертвецы. Начало

– Куда нам, прямо? – и сам ответил:

– Пойдём, там разберёмся. Лишь бы бабки заплатили, а то на стихийное бедствие всё спишут.

Миша, чувствуя неясную тревогу, пошёл за Редькиным.

На труп они набрели метрах в ста от улицы Ленина, он лежал рядом с торговым центром, ко входу которого был сметён длинный и высокий сугроб, доходивший почти до второго этажа, бульдозер, которым этот сугроб собирали, сиротливо стыл неподалёку с грустно опущенным к низу отвалом.

– Мокруха, – заключил Лёха, подойдя и посмотрев на труп. Миша, аккуратно сметя снег с убитого, с профессиональным интересом начал его рассматривать. Покойнику было снесено полчерепа и, видимо, с близкого расстояния и явно из «огнестрела», нижняя часть лица, включая нос, сохранилась хорошо, если так можно было сейчас сказать.

– Не нравится мне это, – задумчиво протянул он, но Лёха не слышал, он ушёл куда-то в сторону.

Мякинин в свою бытность в уголовном розыске насмотрелся всяких покойников: убитых холодным и огнестрельным оружием, искромсанных топором, и даже забитых насмерть предметами для убийства не предназначенными, типа кастрюлей с варившейся в ней картошкой. Но настораживало его не столько оставшиеся всего полголовы, опухшие, гнилые как после цинги дёсна, из которых торчали кривые зубы, а столько то, что труп с прорехами в грязной одежде, был покрыт тёмными пятнами, как будто пролежал где-то в могиле, а потом был выкопан, что в сегодняшних условиях Заполярья было невозможно и потому покойник выглядел экзотично, как индеец сиу в боевой раскраске в центре редькинской Шатуры. Впрочем, труп мог лежать где-то в тепле, потом был подброшен сюда. Тогда откуда тёмно-бурые комья снега, разбрызганные там, куда должны были лететь мозги после выстрела? Снегом они почти не занесены, как и труп, значит, убийство произошло как максимум не больше недели назад.

Из раздумья вырвал окрик Редькина:

– Эй, агент ФБР! Хватит там жмурика разглядывать, иди сюда лучше!

Лёха большим чёрным вороном угнездился на белом сугробе, и смотрел по ту его сторону вниз, где должен был быть вход и витрины. Не успел Миша забраться на снежную гору, как Лёха вылез из сковывающего движения тулупа и начал спускаться к разбитому входу, а точнее к витрине, от которой остались только торчащие из боковых рам корявые зубья стёкол.

– Статья сто пятьдесят восьмая – кража! – прокричал вслед Редькину Мякинин.

– Кража – это когда умысел выгоду получить, а у меня вынужденная необходимость – есть такая статья в уголовном кодексе, – повторил своего друга Витька Редькин, – я не жрал толком ничего больше недели. Не один ты умный такой, – огрызнулся Лёха.

Под Редькиными ногами уже хрустели осколки разбитых стёкол, что-то упав на пол, зазвенело, Лёха выругался, невидимый в полумраке неработающего магазина. Миша почувствовал, как голодно урчит в животе, вытесняя мысли о странном покойнике, лежавшим у подножия сугроба. Стоп! Мякинин снова глянул на мертвеца: тот лежал ногами к горке почти точно напротив того места, где Миша сейчас стоял. Хоть с криминалистикой он знаком был посредственно, но не нужно быть большим умником, чтобы понять, что стреляли, скорее всего, отсюда, а значит стрелявший мог быть в магазине.

– Лёха!

Миша скатился с горки, пролез в витрину. Глаза разбежались по стеллажам, уставленным крупами, коробками с хлопьями и прочими пригодными для еды вещами. Аккурат между двух коробок на Редькина смотрели два горизонтально расположенных ствола. Лёха застыл с поднятыми руками, в одной из которых была открытая консервная банка кукурузы.

– Ты чё, дядя? – хлопал глазами Лёха.

«Байкал», у бати такой же», – оценив ружьё, подумал Миша, тоже поднимая руки, поняв, что «дядя», рослый бородатый мужик лет сорока пяти, его уже заметил.

– Вы кто? – спросил владелец «Байкала».

– Люди, – осторожно ответил Лёха.

– Мертвецов видели? – продолжал опрос мужик.

– Каких?

– Оживших. Ходят по городу. Ты что, дураком прикидываешься?

Всё ясно, они имеют дело с сумасшедшим, а ведь если ружьё заряжено картечью, то Лёхина голова разлетится как арбуз с такого расстояния, да и ему тут ни спрятаться, ни выбежать не успеть – тоскливо подумалось Мякинину. Редькин тем временем молчал, загнанный вопросами в тупик.

– Мы на улицу Ленина идём, – подал голос Миша, – просто «вахтовки» не было месяц, не ели ничего, вот парень и не выдержал. Мы заплатим за консерву, которую он съел. Отпустите нас.