Ирина Ваганова - Жизнь напрокат

– Шампанское было безалкогольное? – спросила она после продолжительной паузы.

– Считай, что безалкогольное, – улыбнулся Марат.

Она опять не поверила, но спорить не стала, слишком много необъяснимого случилось этим вечером. Сменила тему:

– Ты где танцевать учился?

– А ты?

– Я не умею!

Марат засмеялся:

– А так выплясывала! Я едва поспевал.

– Слушай, я серьёзно, – сердилась девушка. – Танцы – не моё. А тут реально крутое танго получилось, Виталина на мобильник засняла, показывала мне.

– Полагаю, не только она, – Марат дёрнул плечом, в его голосе Аида уловила нотки раздражения. – Выложат в интернет, как пить дать. Скоро станешь звездой Ютуба.

– И всё-таки не понимаю… Как это вышло?

– Чего тут понимать? – хмыкнул Марат. – Получила идеальное тело, а теперь удивляешься.

Аида изумлённо всмотрелась в лицо парня. В неровном свете фонарей трудно было уловить его выражение. Комплимент делает или прикалывается?

– Всю жизнь неидеальное, с чего вдруг… – она не договорила: Марат засмеялся:

– Какая связь? Я раньше вообще инвалидом был. В этом и смысл получения нового тела. Ты не привыкла ещё?

– Не привыкла, – ошарашенно прошептала Аида.

Юмора в словах собеседника она не улавливала, но не мог же он серьёзно говорить такие вещи!

– Вот и привыкай! – опять без тени шутки скомандовал Марат. – Теперь всё что угодно можешь, хоть чемпионкой мира по фигурному катанию стать. Стоит только захотеть.

Как так получалось, что, отвечая на одни вопросы, Марат подбрасывал новые загадки? Увы, времени на решение не осталось. «Ауди» заезжала во двор.

Арсений Михайлович не спал, Аида определила это, увидев свет в окне гостиной. Из неё удобнее всего было наблюдать за воротами. Едва прибывшие выбрались из машины, Ламов вышел на крыльцо. Он смерил нового работника недовольным взглядом и строго посмотрел на дочь:

– Что это за краски-шоу?

– А… – Аида тряхнула бирюзовыми локонами. – Решила сменить имидж. И Марата подбила.

Арсений Михайлович шумно выдохнул и спросил:

– Не слишком ли ты задержалась? Очень поздно. После болезни не стоило так напрягаться.

– Не волнуйся, пап, я чудесно себя чувствую! Мы шикарно повеселились!

Она поднялась по ступеням и поцеловала отцовскую щёку. Марат шёл следом, как паж за принцессой. Арсений Михайлович обнял Аиду, тронул губами её висок и хмуро взглянул на Марата:

– Собираешься с нами ужинать?

Парень замер, остановившись на предпоследней ступеньке.

– Нет. Я не голоден.

– В любом случае, – Ламов продолжал хмуриться, – тебе будут приносить еду. Не стоит лишний раз заходить в дом. У нас это не принято.

– Я понял, – Марат спустился спиной вперёд, театрально поклонился и, не прощаясь, направился к гостевому домику.

– Зачем ты так, пап? – с укором спросила Аида, когда Ламовы в обнимку шли через холл. – Марат здорово меня поддержал. Мы даже танго танцевали. Все просто отпали, как у нас классно получилось. – Она отстранилась от отца и, уперев одну руку в бок, а другую подняв над головой, начала танцевать, напевая, чтобы задать ритм: там-пам-пам-пам, та-да-да та-да та-да, там-пам-пам-пам…

Лицо Арсения Михайловича разгладилось, он наблюдал за дочерью с улыбкой и даже стал притоптывать в такт. Двигалась Аида на удивление непринуждённо, словно танец для неё был таким же естественным состоянием, как обычная ходьба. Она разрумянилась и чувствовала себя необыкновенно лёгкой. Отец залюбовался. Кружась, притоптывая, изгибаясь и совершая руками манящие движения, девушка двигалась в столовую. Они уселись. Аида сдула со лба упавшую прядь и оперлась локтями на стол.

– Чаю? – спросил отец. – Только что заварил.

– Давай!

Она наблюдала за тем, как он разливает чай, расставляет чашки, достаёт из буфета яблочную пастилу, приготовленную тётей Лизой, и размышляла, стоит ли рассказать о разговоре с Маратом. Уж больно парень заинтриговал байками об идеальном теле. Что же с ним сотворили такое? Арсений Михайлович, угадав её мысли, заговорил сам:

– Ты не особенно доверяй этому проходимцу.

– Кому? – спросила Аида, поднося чашку к губам.

– Охраннику твоему. Мутный тип.

Аида обожгла губу, со стуком поставила чашку на блюдце, провела языком по обожжённому месту и с ехидцей спросила:

– Зачем же ты нанял мутного типа?

– Мне его навязали.

Ламов покручивал свою чашку по блюдцу, раздавался тихий скрипучий звук. Брови его съехались к переносице, между ними образовалась довольно глубокая вертикальная морщина. Аида подула в чашку и сделала маленький глоток. Чай был заварен с имбирём и мятой, как она любила.