Алексей Сидоров - Тварь из эпицентра

– Так давай я посторожу, а ты сбегай.

– Не положено, Майор, если узнает, живо меня повесит. Ты же знаешь, что у нас бывает за такое.

Кивнул.

Майор на самом деле никогда не были военным, да и полицейским тоже. До Судного дня он, говорят, вообще ошивался в криминале. Когда был подростком, то воровал кошельки у прохожих. Потом – на побегушках у местных авторитетов. Но это тоже информация из разряда «одна бабка сказала». Спрашивать напрямую, естественно, никто не решался.

В общине Майор был главным по силовым структурам. Допросы, расстрелы, поддержание общественного порядка – это все по его части. Он был груб, но для такой работы другой стиль работы и не требовался. В принципе одного вида его гориллоподобной морды было достаточно для того, чтобы стихла любая драка в Баре – местном питейном заведении, расположенном на втором ярусе.

Майор же ввел на территории Крепости комендантский час. Его отмеряли по большим песочным часам, которые были расположены в Святилище, а сигнал подавался небольшим колоколом, водруженным на останки Трифонова собора. Говорят, что сам Храм дергал канат в нужное время, только я в это особо никогда не верил. Вокруг главы общину крутились двое пацанов – Андрей и Стас, – который были его доверенными лицами в Крепости. Всюду совали носы. Они вполне могли звонить вместо него. Зачем ему утруждаться?!

Эти же парни являлись на Кухню, забирая самую вкусную поросячью вырезку, а еще самогон, который гнала баба Нюра, возглавившая повариное царство после того, как Якова сожрал подводный монстр.

«Храм требует то-то» – обычно говорили они и забирали еду и питье с собой на нижний ярус. Доходило ли оно все до Храма – неизвестно. Так как они были приближенными к телу, то даже Майор не имел власти над мальчишками. Рычал себе тихонько под нос, когда они вставали у него на пути, но поделать ничего не мог. Не его епархия.

А сейчас рычание главного «силовика» доносилось из Допросной. Та была обшита железными листами, которые удалось раздобыть на останках завода, расположенного на улице Профсоюзной. Кажется, там раньше выпускали шины. Откуда там были еще и железные плиты – никто не знал. Но шины в любом случае сгорели, а железо нет.

Говорят, что в Допросной фонило даже чуть больше, чем на поверхности, но, дескать, это было сделано намеренно. Если пленник долго находился в Карцере, который примыкал к Допросной, то просто-напросто медленно сходил с ума. Бредил, покрывался язвами – и в итоге выдавал нужные секреты, чтобы его выпустили.

Да и вообще железная тюрьма, если в ней сидеть несколько суток подряд, кого хочешь сведет с ума. А все остальное, что нужно для выкачивания из пленника нужной информации, сделает Майор. Нравилось ему это дело. Я уже говорил, что к нам никто не приходил со «злыми» намерениями, но все пришедшие в любом случае проходили через Допросную и Карцер. Некоторые сидели здесь неделями, пока даже до твердолобого Майора доходило, что пленники действительно не замышляют ничего дурного против жителей Крепости.

Майор орал за железной дверью. Эхо разносило его зычный бас по темным коридорам.

– С какой целью ты пришел? С како-ой? – а потом звуки ударов, между которым пробивался… хохот.

– Я же говорю, умом тронулся, это точно, – сказал Володька, кивая на дверь.

Но меня не покидало ощущение, что здесь не все так просто. Слишком уж странным был незнакомец. Таких отморозков мы еще не встречали.

Вдруг дверь распахнулась – и выскочил Егорка. Весь в слезах. За его спиной я увидел тело незнакомца, свисавшее с цепей. Прямо посредине комнаты. Лицо пленника прекратилось в сплошную кровавую маску.

– Ты куда? Мы еще не закончили! – прогремел бас Майора вслед Егорке.

– Я… я на минуту, в туалет, – пробормотал парень и зашагал мимо нас, старательно пряча глаза.

Дверь захлопнулась.

– Егор! – окликнул я.

Тот ничего не ответил, только ускорил шаг.

– Егор!

– Некогда мне! Майор ждет, – буркнул он, ускоряя шаг.

Но от меня так просто не избавиться, поэтому уже за поворотом я нагнал Егора. Поймал за ворот куртки и резким рывком развернул к себе. И то, что я увидел в глазах парня, мне не понравилось – в них были даже ни злость и отчаяние, а полнейшая безнадега.

Пустые глаза смертника.

– Боже, Егор, что случилось? – выдохнул я.

Тот не ответил, вырвался и зашагал в сторону сортира – келье с ямой, на которой был устроен деревянный насест.

– Мне надо спешить. Майор ждет, – повторял он, будто на автопилоте.