Алексей Сидоров - Тварь из эпицентра

Дело в том, что старик-сталкер хоть и много знал об истории общины, но предпочитал помалкивать в тех случаях, когда здешнее мироустройство ставилось под сомнение. Особенно – в подобных случаях. «Храм создал это место, благодаря ему мы до сих пор живы», – говаривал он. А Саны был самым старым в нашей общине после Храма. На таких, как он, и зиждилась наша Крепость. Духовная скрепа во плоти.

Сейчас же Саныч был подавлен. Я встретил его в коридоре первого яруса – нервно смолил самокрутку. Руки сталкера заметно тряслись.

– Саныч!

– А? – он дернулся, словно ожидая, что сейчас на него из темноты бросится Черный Монах – еще одна местная страшилка, которой просто бредили женщины. Они же и распространяли байки про то, что призрак монаха бродит по тупиковым ходам и похищает тех членов общины, которые удосужились туда забрести. Для чего – версии разнились. Больше говорили о жертвоприношениях и каннибализме. Хотя какое призраку мясо? Для чего? Но все случаи пропажи людей так или иначе списывали именно на Черного Монаха. Естественно, его самого никто не видел.

– Да я это, я! А ты уж видно подумал, что Черный нагрянул?

– Не верю я в эти байки, – бросил Саныч, – да и у нас другие проблемы теперь есть. Реальные проблемы.

– Ты про того типа, которого привели?

Вообще я не курил, но сейчас мне хотелось разговорить пожилого сталкера, поэтому попросил самокрутку. Саныч удивленно посмотрел на меня, но потом, видимо, смекнул, что это лишь повод для продолжения общения и выдал мне «папироску».

– Я и сам-то мало что знаю, – сказал старик. – Зря ты пытаешься меня разговорить. Лучше расскажи-ка, что там слышно на фермах. Грибы все также дохнут?

*

Саныч, не упрямься. Я понимаю, что ты хочешь перевести тему, но не стоит. Я все-таки Летописец Крепости, забыл? Мое дело расспрашивать людей, а потом все подробно записывать, – я похлопал по кожаной сумке, висевшей на плече. В ней лежала настоящая реликвия – амбарная книга книга, она же – летопись, песнь всей нашей жизни. Точнее – той ее части, которую я успел записать.

Начал восемь лет назад. Тогда меня подозвал Храм, который еще был в силах выбираться на поверхность и осматривать результаты собственного руководства. Кивнул мне:

– Пойдем, прогуляемся, есть у меня кое-какие мыслишки насчет тебя.

«Мыслишками» оказалось ведение Летописи – запись всех значимых событий, которые происходили в Крепости. В итоге я стал гибридом историка, счетовода и писаря, потому что учет ресурсов тоже входил в обязанности. Ну, и когда появлялись новенькие, то именно меня звали, чтобы задокументировать беседы, плавно переходящие в допросы и обратно.

Собственно, пришедших к нам со злыми намерениями я даже не встречал. Все искали убежища, понимая, что в одиночку просто-напросто не выжить. Постепенно к нам переметнулись даже обитатели бомбоубежища, находящегося по соседству, под стадионом «Динамо».

От «Динамо» вышли девять человек, но к нам явились только трое. Остальных по дороге сожрали мутанты. Причем, мы так и не выяснили, какие именно, потому что пришедшие были очень напуганы. Все твердили про желтые глаза да рычание. Видимо, набрели на стаю вервольфов – жутких, похожих на волков, мутантов.

Все, кто приходил в Крепость, искали способ выжить, но незнакомец, которого привели сталкеры, не был похож на предыдущих. Слишком уж отмороженный.

И, похоже, не только я был такого мнения.

– Лучше нам его убить, – вдруг бросил сталкер, раздавил самокрутку и зашагал к лестнице на нижние ярусы.

***

– Саныч? – я пробовал окликнуть сталкера, но без толку. Если уж он не хочет разговаривать, то его ни в жизнь не заставишь. Такой человек. Потушил самосад и решил двинуть к Допросной, которая тоже располагался на первом ярусе, только в левом крыле.

У дверей стоял знакомый охранник. Володька.

– Здорово!

– Здоров, коли не шутишь! – он пожал протянутую руку, а потом строго глянул на меня из-под кепки: – Тебя вроде пока не вызывали…

– Вот и мне интересно почему…

– Без понятия. Ты его видел? – было ясно, что Володька говорит про незнакомца.

Кивнул, поморщился.

– У него явно не все дома – улыбается постоянно. Что-то про бога талдычит.

– Сумасшедший и сумасшедший. Видали мы таких, но почему меня-то не зовут? Надо же типа документировать.

– Не знаю, Майор ссыт кипятком. Никогда не видел его таким. Будто с цепи сорвался, – Володька переминался с ноги на ногу. – А еще в сортир хочу, а они там уже два часа гуторят.