Даниил Заврин - Психоз

Джон почувствовал, как Эрика сжала его руку. Она боялась.

– Что вы предлагаете? – наконец выдавил он.

– Ничего особенного. Пара безболезненных уколов. И ряд тестов. И всё лишь для того, чтобы заставить её мозг работать чуть быстрее. Почти как глюкоза.

– Но вы же на этом не остановитесь, ведь так?

– Да. Но вы тоже в этом виноваты. Эрика не хочет помогать нам в поисках ей подобных.

– Это потому, что она этого просто не умеет, – возразил он.

– Тогда всё ещё печальней, – наигранно нахмурился Джеф. – Но ничего, как я и сказал, всего пара уколов.

Он повернулся и пошёл обратно наверх. Джон проводил его взглядом до самой двери и только потом повернулся к сестре. Она смотрела на него мягко, успокаивающе и, как всегда, с теплом. Но он знал, что в этих глазах была и надежда. Надежда на то, что всё будет хорошо. Ведь он её старший брат.

Сев возле окна и укутавшись в одеяло, Эрика смотрела, как медленно падает снег. Большие воздушные хлопья ложились неравномерно, создавая неровный слой белого снега. Она уткнула нос в коленки. Больше всего на свете ей снова хотелось на ферму, туда, где было так тихо, а она сколь угодно долго могла просто наблюдать за небом.

Джон подошёл неслышно. Он всегда так шёл, когда хотел сделать ей приятное. Как, например, сейчас, когда, стоя позади неё, он держал терпкий и ароматный травянистый чай. Эрика улыбнулась в коленку. Казалось бы, незаметно, но затем, увы, улыбка поползла к ушам и выдала её с потрохами.

– Я сделал по твоему любимому рецепту, – тихо сказал он, протягивая ей металлическую кружку. – Как ты любишь.

Она оторвала от колен голову и прищурилась. Затем, уронив взгляд на кружку, обхватила её ладонями и, согреваясь от проходящего сквозь металл тепла, вдохнула полевой аромат чая. Всё как в те времена, когда, возвращаясь с полей, он постоянно делал ей этот чай.

– Почему я не могу их вспомнить? Почему я не могу узнать, где они? – спросила она, продолжая наблюдать за снегом. – Я нахожу детей, знаю, что сделает совершенно чужой мне человек, могу заглянуть в будущее и предсказать день смерти. Но не могу вспомнить собственных родителей. Найти их.

Джон положил ей руку на плечо. Это был старый разговор, время от времени всплывавший между ними. Сначала Джон обрывал эти минуты печали, но потом перестал, в очередной раз выслушивая её грустное бормотание.

– Быть может, со временем ты сможешь их найти, – заметил он, также наблюдая за снегом.

– Ты и правда в это веришь?

– Да. А почему нет? Мир непредсказуем.

– Так странно. Так ужасно странно обладать такой силой и не знать их. Я просто не понимаю, как будто кто-то специально сделал так, чтобы я не могла их найти.

– Не уверен, что это специально. Ведь ты сама говорила, насколько велики силы, ведущие тебя. Зачем им человеческие сентиментальные глупости? Им это должно быть безразлично. Как ты тогда сказала? «Я просто использую их картотеку».

– Мне тоже показалось это остроумным.

– Эрика, тебе было три года, когда она ушла. Два, когда ушел отец. Они бросили тебя. И меня. Может, так даже лучше.

– Ты постоянно говоришь это. Ты просто хочешь в это верить. Неужели тебе не хочется их увидеть? Признайся. Ты же хочешь этого.

– Нет. Они бросили нас. Тебя и меня.

– И оставили заложенную в три конца ферму. Я помню, помню.

– А помнишь, как я с испугу вышвырнул ту корову? – наклонился над её ухом Джон. – Помнишь, как она замычала, когда перелетела через ограду и упала в большую кучу навоза? Ты ещё тогда спросила, почему она не летала раньше? Помнишь?

– Да, – засмеялась Эрика. – Она так смачно плюхнулась, что ты смог мне доказать, что у них проблемы с приземлением и потому она старается мало летать.

– Я настолько перепугался того, что сделал. Знаешь, что больше всего меня напугало тогда?

– Что ты перебьешь всех коров?

– Что я могу навредить тебе.

Эрика повернулась и посмотрела на Джона. Он мягко улыбался, но его взгляд был совершенно серьезным. Она протянула к нему руки, и он обнял её. Страх, печаль, тоска… Всё сразу ушло. Единственное, что осталось, это чувство безопасности. Она твердо знала, что бы ни случилось, что бы не напало на неё, сперва этому продеться пройти через Джона. Уничтожить его, растереть, не оставить ни единого шанса на выживание, только так плохое может добраться до нее, обезопасив себя от его гнева. Но этому не бывать.

Он сильный, конечно, сильный. Но не тогда, когда идет снег. Крупный, пушистый, как в тот самый вечер, когда ушла мать. Тогда поздно ночью Джон не смог найти её, крича, зовя. Тогда он выбежал на улицу, увидев лишь следы шин, уходящих в темную мрачную тишину полей.