Светлана Сбитнева - Лабиринты

Дорога до кухни хоть и была недолгой, но обещала быть сложной, о чем тут же уведомил вестибулярный аппарат хозяина. Постанывая и, как ему почему-то казалось, поскрипывая, Микки проковылял через небольшую гостиную, совершил вынужденную остановку у дивана, и попал, наконец, в кухню. Стол, занимавший по меньшей мере половину кухоньки, пришелся как нельзя кстати – Микки мог опереться на его приятно прохладную поверхность и без потерь добраться до кухонного шкафчика.

Аспирин зашипел в стаканах, и он невольно поморщился. Опрокинув свой стакан и предвкушая хоть малейшее облегчение, он понес второй стакан страдающей подруге.

Блондинка приподнялась на локтях и смотрела на неспешно приближающегося Микки ничего не выражающими глазами. Ее высокая гладкая грудь едва помещалась за крошечной маечкой на бретельках. Несмотря на злостное похмелье, тело Микки отлично знало, что делать: отключить мозг и включить управление автопилотом.

Девушка с жадностью проглотила снадобье и хотела уже опрокинуться на подушку, как заметила не совсем безобидные намерения Микки. Возмутиться ей не позволил долгий требовательный поцелуй, за которым последовало захватывающее продолжение минувшей ночи.

Когда Микки снова открыл глаза, часы на прикроватной тумбочке показывали половину первого. Его обаятельная собеседница сладко посапывала на своей половине кровати. Он поправил простыню, не преминув погладить изящно изогнутую спину, и осторожно выбрался из кровати.

Затем протопал в ванную, где фыркал и отдувался минут восемь, за которые окончательно проснулся и привел себя в человеческое состояние. Закончив с водными процедурами, он взглянул на свое отражение в зеркале, дурашливо показал появившейся там мордахе язык, за что тут же получил жгучим лосьоном по только что побритым щекам.

Из шкафа в спальне он достал растянутую футболку с комиксом и натянул джинсы, из-за обилия дырок и прорезей больше напоминавшие лохмотья. Микки любил так одеваться: субкультурно, рок-н-ролльно, свободно. Обе его руки от запястья до ключицы были покрыты цветными татуировками с изображением каких-то диковинных зверей, надписей, символов и скелетов. Был даже вытатуирован кусок газетной статьи, срисованной с номера «Таймс», когда там лестно отозвались о группе «Бэнд ов лайверс», в которой Микки был барабанщиком. Возможно, этим он обязан обществу до неприличия сексапильной блондинки, оказавшейся такой падкой на достаточно известных музыкантов. На спине тоже были татуировки, но над ними работа еще была в разгаре. Пирсинг Микки не признавал, и единственное вкрапление металла, на которое он согласился, была маленькая серебряная серьга колечком в левом ухе. Взъерошив мелированные пшеничные волосы, Микки зевнул и прошел на кухню, следуя велению настойчиво заурчавшего живота.

Готовить Микки не любил, но в условиях его холостяцкой жизни ему приходилось следовать велениям плоти и, пусть изредка, но заниматься пищей. Пищей он называл полуфабрикаты. В соседних с домом забегаловках и ресторанчиках он пополнял запас углеводов и других питательных веществ раз в пять чаще, чем в стенах родной кухни, но даже такая нечастая необходимость возиться с готовкой угнетала его избалованную ленью душу. Бывали минуты, когда он всерьез подумывал о том, чтобы переложить заботы о пропитании на плечи разумной и старательной хозяйки, но к своим тридцати двум годам так и не отважился жениться или завести более-менее постоянные отношения.

Нет, Микки отнюдь не был затворником, и симпатичные подруги, способные изобрести нечто большее, чем банальный сэндвич, толпами проходили через его жизнь, но задерживались в основном в спальне, редко, в исключительных случаях, добираясь до кухни. Что же касается любви, которая могла бы обеспечить Микки сносное домашнее питание, то этого несчастья ему каким-то чудом удалось избежать, о чем еще ни разу он не пожалел. Его жизнь не омрачалась отупляющей бездеятельностью, вызванной разбитым сердцем, ему не приходилось решать проблемы и выяснять отношения, он мог разбрасывать свои носки, футболки и коробки от пиццы по всей квартире совершенно безнаказанно.

– Бутерброд, – словно разыскивая его в готовом виде, тихо позвал Микки, но холодильник встретил его пугающей пустотой. В последнюю неделю он так увлекся празднованием удачного окончания крупного расследования, что ни разу не был в магазине.

Расследования составляли основной источник его дохода, в то время как в группе он играл скорее для удовольствия. Да, по странному стечению обстоятельств этот одетый как подросток молодой повеса-музыкант, любящий всевозможные тусовки и не забывающий затащить в свою постель любую пышногрудую красотку, обладал редкими способностями вести расследования. Он работал на себя, получая заказы от друзей друзей довольных клиентов или непосредственно от тайной государственной организации. Ему нельзя отказать в профессионализме: он овладел своим ремеслом в совершенстве.