Михаил Есин - ЗАБЫТЫЕ. И другие истории

Свет не так обнадёживает, как может показаться.

Вскоре жажда начала резать мне горло, но не всему суждено случится гладко… Я оказался неправ в своих убеждениях при наблюдении заката!

Приоткрыв дверцу с настенного шкафчика, оттуда вылетел и каркнул черный, пернатый ворон. Он с такой свирепой отдачей покинул шкаф, что я упал на пол! Птица приземлилась на подоконник, уставившись на меня своими неодобрительными глазами. Взгляд внимательного ворона, изучавшего будущую падаль, от которого я, потерянный и мучимый от сухости во рту, стал терять сознание. Я еще в жизни не видел такого взгляда от птицы. Птицы, смотрящей уже на меня через окно…

Всегда ли человек может проснуться в теплой кровати после напряжённого, прошедшего дня? В какой реальности он обитает: мира горьких фантазий во снах или перегруза сознания, дающего сбой в настоящем?

Почему мои руки мокрые, думал я, когда проснулся на холодном полу, и влага такая густая, как подсолнечное масло. Избили ли меня? Я изнемогал от боли, и все кружилось вокруг. Я испытывал нагрузку, сравнимую с режимом тренировок спортсмена, и ощутил это болевое послевкусие.

В глазах плыло: ничего не видно; щипало так, как от средства для устранения конъюктивита либо же от долгого ношения линз! Немного погодя, я заметил, что их нет – испарились в пух и прах. Что-то сняло их во сне – моих верных помощников при видении. Хорошо, что зрение не было таким плохим, чтобы идти при необходимости. Хуже то, что было увидено мной после нормализации видимости…

Оказалось, что я, привстав, находился в луже бледно-красной массы. Тут и стало понятно, почему руки липкие! Тошнило при увиденном так, что казалось, будто из живота что-то пытается выбраться; голова страдала в приступе боли, словно зажата тисками.

Приглядевшись еще внимательнее, я увидел движущийся ковер… Стоило напрячь лучше зрение, как я понял, что подо мной ползает на месте кучка хлюпистых червей! Я тут же отпрыгнул назад, отряхнувшись от этих скользких скребней, прыгая и дергаясь на месте, в состоянии паранойи и тупости думая, что они мешкают по мне! Лишь несколько повторных отмашистых движений и ощупываний себя дало уверенность в отстутствии червяков.

Одной скользкой лужи было мало, более того, текшая с люстры кровь нагнетала мое местонахождение в этой мрачной гостиной! Я чувствовал в себе надвигающуюся тревогу, туманнящую мой интеллект! Куда не оглянись – грязь, пыль, обстановка мертвого характера – странного вида потолок в трещинах, то ли в плывущих венозных артериях… Стены ободраны.

Посреди комнаты я заметил небольшой шкаф с выдвижными полками. Насколько идеально расставлены на нем вещи, и это, видимо, единственный предмет декора до блеска чистый! Справа – большое треснутое окно, переплетенное паучьими нитями, а карниз со шторами лежал на полу. На стене крепилась фотография со сломанной рамкой. Чей-то портрет – потертый и некорректно изображавший лицо человека. Куда меня занесло, и в этом ли доме я нахожусь? Выход все же был: левее от шкафа был дверной проход – порог, но со своей жуткой изюминкой.

Я услышал оттуда медленный-медленный скрип, пробирающий до мурашек, и передумал двигаться. Он становился все громче и громче, он издевался надо мной… На пару со скрипом там же воспроизвелся непонятный говор – больше бессмысленный набор слов нездорового человека! Невидимый для меня человек бормотал за порогом долгие для меня минуты и затих. Мне стало страшно, ведь я не понял, кто стоит передо мной – живое или неживое существо?

Вдобавок, сверху кто-то начал быстро шагать. Это напоминало топот копыт. Что наверху: животное или то, что слагают байки про парнокопытных демонов? Неизвестное оставляло еще более худшие представления о приятности жизни. Страшно вообразить себе, кто обитает наверху!

Я понимал, что оказался совсем в ином мире, где навряд ли смогу найти людей. Ясно одно, что слушать пугающий топот сверху долго я не мог. Как не хотел бы, да боялся я сделать решительные шаги к побегу. Но что поделать? В тесной обстановке долго не протянешь и следовало пересилить свои опасения.

Судя по тишине у порога, он исчез…

Пересилив себя, но с остатком пугливости и сбитого дыхания за счет быстрого сердечного ритма, я понял, что гостиная мне не надежная крепость, и выбрался наружу, зажмурив глаза и сьежившись, переходя порог.

Всё изменилось: деревья подобны человеческим скелетам, без кожи и плоти. Нет листьев на них, тех украшений, что озаряют природу. Та же участь и у дуба; тусклое небо, не внушающее радости, мертвая и пустая собачья будка. Трава выглядела сгоревшей, а дома с начала моего шествия оставили тот же неживой вид, да более жуткий и заброшенный.