Марина Хробот - Берегиня сегодня

В другой избе отворилось окно, женщина в халате и кофте вывалилась наполовину наружу и обложила нас таким матом, что Толик, с ходу могущий перематерить личный состав районного вытрезвителя, куда он попадает только два раза в год – на собственный день рождения и на Пасху, восхищенно посмотрел на тетку и попросил повторить. Тетка смягчилась от похвалы и выслушала нас.

– Езжайте вы, путешественники нежданные, …на хутор. – Ласково послала она нас. – На сопку за деревню поднимитесь и увидите…

Несмотря на навалившиеся сумерки, дорогу мы не потеряли. На холме, на границе с лесом, раскинулся хутор – огромное хозяйство.

Хозяйка, крепкая пожилая женщина, как будто ждала нас. Мы подъехали к ограде, когда она вышла из дома с уютно светящимися окнами, и оттащила в сторону створку длинных невысоких ворот. По территории усадьбы бегали и бесновались две здоровенные овчарки, всласть облаивая нашу машину. Сдерживала их цепь, прикрепленная к толстой натянутой проволоке.

– Много вас, – недовольно сказала хозяйка. – Придется по двое в кроватях умещать.

Собаки заливались лаем, соревнуясь между собой в преданности хозяйке.

Я высунулась из окна «Мерседеса».

– Куда машину ставить?

– За дом заезжай, там площадка забетонированная.

Она обернулась к псам.

– Цыть, собачье отродье! Уши от вас позакладывало. Цыть!

Площадка за домом оказалась не только бетонной, но и с навесом. Здесь приткнулся серый джип «Патриот», что для глухой деревни равно хорошей иномарке, и мини-трактор.

Я выпрыгнула из своего кроссовера на землю. Яркий фонарь освещал пространство перед домом, все остальное растворялось в сумерках. Лиственный лес стоял коричневой стеной. Очень красиво… и жутко.

Сбоку от площадки сушилось белье на веревках. Немного, и, в основном, женское. Хозяйка, поглядывая на нас, начала снимать белье. Мне стало любопытно, и я, чтобы не кричать в гулкой тишине, подошла к ней ближе.

– Одна живете?

Я рассматривала женщину, она – меня.

– Когда как. Круглый год работники нанимаются. Иногда оставляю кого-нибудь из них, кто понравится, тело потешить.

Женщина говорила не смущаясь. «Тебе бы так, без комплексов, – протянул мой бирюзовый голос. – А то и сама не «ам», и другим «не дам».

Хозяйка застегнула на своей теплой кофте пуговицы.

– Холодает к вечеру. Чего не спрашиваешь, сколько за постой возьму?

– Сколько? – заинтересовалась я.

– По двести рублей. Дорого, конечно, но я чистое белье постелю. Ужинать будете?

– Пиво пить будем.

Оранжевый голос обрадовался: «Пустячок, а приятно. В любом мотеле расценки начинаются с пятисот рублей».

Кирилл доставал из автомобиля ящик пива. Толя оглядывался и мялся. Хозяйка перехватила его ищущий взгляд.

– Гостевой нужник у меня вон там. – Хозяйка махнула в сторону леса. – Если по-маленькому, то лучше за ограду.

– Далековато.

– А в свой пускать я брезгую. Да и нечего по двору ходить, собак моих беспокоить, злые они очень. Вдруг сорвутся и откусят чего-нибудь жизненно важное?

Последней из машины вышла Анна. Хозяйка ойкнула, глядя на нее.

– Вот это да… И откуда взялась такая краля?

Анна тихонько улыбнулась.

– А у вас сеновал есть?

– Есть, конечно.

– Тогда покажите после ужина ребятам, где лежат матрас и одеяло, пусть отнесут на сеновал, я там спать буду. Можно?

– Можно, если мышей и песцов не боишься, – на распев и душевно говорила с Анной хозяйка дома.

– Не боюсь.

Ребята на их разговор внимания не обращали. Как-то само собой подразумевалось, что Анна глупостей не скажет и не сделает.

Ужин прошел в дружеской, сонной обстановке. Пили пиво с бутербродами и по очереди зевали во весь рот. Из последних сил расстелили кровати и отнесли матрац на сеновал.

Две кровати распределили на троих просто. Меня положили отдельно, а Кирилла с Толей мы решили засунуть в одну койку и даже не пошутили по этому поводу, настолько сильно хотелось спать.

Анна пожелала всем «спокойной ночи» и пошла на сеновал. Серый кот, весь ужин просидевший у нее на коленях, поплелся вслед за ней. Хозяйка хотела оставить кота, но тот упорно рвался из избы. Я забралась в кровать и заснула через полминуты.

Первое, что я услышала утром – мужской двухголосый храп. Мальчики «работали» каждый в своей тональности. Спать под такой аккомпанемент можно, а вот заново уснуть – нет.

Теплое солнце светило в глаза, за окном слышалось: «Цыпа, цыпа, цыпа. Идите сюда, тупые дуры».