Марина Хробот - Берегиня сегодня

Без подготовки мероприятие скандального для «Топи» побега не организуешь и, само-собой разумеется, в Посёлке Топь есть соучастники Анны. Но хрен они расколются, откровенничать никто с Лёнчиком не станет. В Зоне, где обитают осужденные ЗЭКи с ним считаются, но в жилом секторе, в Поселке, никто не хочет общаться. Неужели они чувствуют, что он при желании может задавить их в одну минуту одним прикосновением руки?

Но, хватит рассусоливать, пора действовать.

Из десяти автомобилей, скучающих в просторном, сверкающем чистотой гараже, Лёнчик выбрал представительскую «Ауди», принадлежащую генералу. До города добрался за час. Остановил машину в центре.

Здание администрации отделяло от недавно построенного православного храма небольшой сквер. Выйдя из автомобиля, Лёнчик сел на свободную лавочку. Мимо прошли две хорошенькие девушки и обе с интересом на него посмотрели. Лёнчику они показались пресными. От них ничего не исходило. Не было, кроме слабого сексуального влечения, того потока энергии, только и ценного для Леонида.

В подавляющем большинстве никто из его знакомых в Посёлке и Зоне Топь и здесь, в городе, горожане, не только «не фонили», но не было даже намека на сотую долю хоть каких-то особых качеств. Не то, что он сам – надежда генофонда всего мира вообще, и России в частности.

Ладно, о своей исключительности он поразмышляет потом, а теперь необходимо спокойно посидеть и постараться услышать не людей, а сам город. Куда могла пойти Анна?

Город молчал. Он не почувствовал здесь ее пребывания… Зато Лёнчик понял, куда может привести её след. Ребята из спецотдела периодически обращались в местный паспортный стол по случаю оформления загранпаспортов, а также в связи с потерей старого российского, и доведения нужно «книжицы» до нечитабельного состояния, поскольку паспорт был замочен в спирте или потерян в сугробе до весны.

Лёнчик оглянулся на здание администрации. Население всего города вряд ли было больше двадцати тысяч, следовательно, паспортный стол один, и он здесь.

Лёнчик встал, особым движением, ладонью справа налево, сильно пригладил волосы, сделал несколько гримас, добиваясь улыбки на лице, и пошел к зданию.

Поднимаясь по лестнице, он спросил супружескую пожилую пару, где расположен паспортный стол. Мужчина охотно ответил, женщина смотрела на Лёнчика с открытым ртом.

– Юра, ты видел? – услышал Лёнчик в спину. – Они бывают живые, эти киношно-журнальные красавцы.

Начальницей паспортного стола оказалась толстенная дама ближе к пятидесяти. Как только Лёнчик вошел в кабинет, дама одной рукой схватилась за сердце, другой прикрыла рот, сдерживая возглас восхищения. Если бы у Лёнчика были в запасе сутки, он бы выяснил нужное и без денег, но гробить вечер и ночь на охмурение толстой тетки с небритыми ногами, было жаль.

За пять минут общения Лёнчик объяснил паспортистке, что она «слегка» злоупотребляет служебным положением, выписывая липовые документы. Его лично интересуют только женский паспорт, принадлежавший сотруднице Зоны «Топь».

Четыре минуты у начальницы ушло на его запугивание, типа «да кто ты такой, тля конвойная». Лёнчик, улыбаясь, ждал продолжения. Ещё пять минут паспортная дама отрицала свою причастности к должностному преступлению и семь минут всхлипывала, вытирала глаза платочком и с жаловалась на жизнь.

На последнем этапе «спектакля» Лёнчик встал, подошел ближе к женщине, уверенно выдвинул средний ящик стола и положил в него пятьсот долларов.

– Ей по паспорту должно быть от двадцати пяти до тридцати лет. Место рождения и прописки значения не имеют. Оформление происходило, скорее всего, в этом году. О нашем разговоре никому знать не надо.

– Не надо? – Начальница вынула из косметички специальную ультрафиолетовую лампу, осмотрела «взятку» и твердо взглянула на Лёнчика. – Записывайте. Женщина была только одна. Анна Аркадьевна Арцибашева. Номер паспорта…

Я вела машину, рядом сидела Анна. Ребята на заднем сиденье играли в карты. Выигрывал, как всегда, Толик.

Впервые в жизни я оказалась так далеко от родного дома и бросила на произвол судьбы любимый магазин и еще более любимого сына Данилу. Но отпустить в Якутию ребят одних – это было выше моих сил, особенно Кирилла, я ревновала его все больше с каждым днем.

Дальняя дорога завораживает. Теплый ветер в опущенное окно, запах свободного пространства. Внутри меня, ровно посередине туловища, где-то между душой и животом дрожало предощущение скорого возвращения.