Евгений Сазонов - Темная сага

Шихов обошел здание библиотеки и попал на небольшой дворик, заросший травой. Мокрая полынь росла по пояс, но все же сквозь поле чернобыли тянулась достаточно широкая тропа. Так что у него не было опасений задеть одеждой лепестки, насыщенные росой. В центре поляны росло несколько берез, у подножия которых стояла небольшая деревянная скамейка – укромное пристанище для влюбленных парочек. Царство полыни расстелилось за зданием библиотеки, а дальше открывался унылый пейзаж с недостроенным жилым комплексом.

К счастью, скамейка была сухая, густые кроны деревьев уберегли ее от нападений дождя, а солнечное тепло высушило тонкий слой влаги. Дмитрий присел и огляделся по сторонам. Даже не верится: ненавистный ливень освободил небо от своих оков, хотя, возможно, это и ненадолго. Но зачем об этом думать? Пока царствует солнце и душа наполняется светом, можно на время позабыть обо всем и наслаждаться тем, как колышется полынь, стряхивая с себя остатки дождливой недели, как птицы садятся на ветви и поют песни о далеких краях, и даже тем, как стрекочут насекомые, – настало время, когда природа просыпается от дождливой полудремы.

Шихов снял душный пиджак и положил рядом с собой. Затем он достал из кармана брюк пачку сигарет и зажигалку. Пагубная привычка, которую он умело скрывал от своих домочадцев, иногда помогала расслабиться, по крайней мере ему так казалось. Вдохнуть клубы табачного дыма, когда на улице такая погода, – это же просто предел мечтаний. На пару минут сознание погрузится в легкий опьяняющий поток, и тогда…

Дмитрий даже не успел поднести сигарету к губам, как его тело в одно мгновение исчезло из этого мира, он растаял в воздухе в тысячу раз быстрее, чем тает табачный дым. Скамейка осталась пуста. И только пиджак, перекинутый через деревянную лавку, указывал на то, что еще мгновение назад здесь находился человек. Птицы так же пели песни, колыхание полыни рождало тихий шепот, насекомые разговаривали на своем языке. Ничего не изменилось. Как боль не меняет свое лицо уже тысячи лет, так и маленький островок зелени не изменил своего облика – лишь темный пиджак, оставленный на скамейке…

Это было как пробудиться ото сна после тяжелой болезни. Кости, кожа, ногти, даже волосы на голове – все тело изнывало от монотонной боли. Сама кровь протестовала против того, что было сделано с плотью. Он не мог открыть глаза, и даже не потому, что у него не было сил. Нет. Он боялся. Гильдин смутно помнил то, как чудовищная сила разорвала границы его ума и вторглась мозг. Недавнее состояние было похоже на осаду: враг подобрался откуда-то из застенков подсознания и молниеносно захватил разум. Виктор не смог сопротивляться такому противнику и вскорости капитулировал. Оказавшись на тонком канате забытья, он, движимый новым хозяином своего тела, отправился на вершину сопки и прыгнул вниз. Затем пустота. Беспамятство.

Он ощущал, как лежит на сырой земле лицом вниз. Влажный холод сковал суставы, а острая боль, словно древесный червь, точила организм. Скорее всего, при падении с обрыва он переломал все кости. И вот сейчас он покоится где-то у основания сопки, пришедший в сознание и медленно умирающий от боли. Какая страшная смерть. Сколько еще ему придется терпеть эти страдания, пока его не найдут? Минуты, часы, дни? Хотя проведенные в таком положении даже несколько секунд могут показаться годами, это все равно, что попасть в ад… Стоп. Ад. Где-то он уже слышал про преисподнюю, совсем недавно. Конечно! Странный сон. Там была эта девушка, она что-то говорила о том, что его хотят призвать… Она назвала это адом. Да, это все попросту дико и непостижимо, но ведь вполне возможно. Мы не так много знаем о мире, который окружает нас, и еще меньше о том, что находится за пределами.

Есть малая доля вероятности, что дела не так уж и плохи. Если сон – это нечто большее, чем обыкновенные грезы, то вполне может быть, что его падение было вызвано не случайно, а это означает, что нужно хотя бы попытаться открыть глаза. Пересилив страх, он осторожно приоткрыл веки. В поле зрения попал кусочек стены. Невероятно! Это тот самый собор, с причудливыми гравюрами и балконами. Виктор очутился во сне второй раз, но теперь не в качестве гостя, а в качестве участника. Гильдин шевельнул рукой, морально он приготовился, что его нервные окончания могут взорваться от резкой боли, но этого не случилось, скорее наоборот. Боль ушла. Она впиталась в землю, как те мечты, которые вбирает в себя умирающий человек и уносит с собой в царство мертвых.