ШаМаШ БраМиН - Клоповник

– На самом деле все просто, – равнодушно продолжала девушка, доставая сигарету. – Мне не интересны отформатированные люди. Навязанные рамки убивают любое проявление творчества.

Молодой человек поднес к ее сигарете туб с раскаленной спиралью. Она прикурила:

– Спасибо, – в серых глазах, теребящих сердце Кирилла, мелькнула кротость. Одна из тех девичьих заготовок, которые стопроцентно покоряют любого мужчину. – Но, к сожалению, общество форматирует и сам процесс созидание. Муза перековывается в креатив.

– Дай мне сигарету! – вырвалось у Кирилла. – Я закурю, и вырвусь из долбанного формата. Fuck the sistem!

Молодые люди засмеялись. Немного позже, когда наполовину докуренная сигарета угодила в стаканчик из-под кофе, общение стало свободным, как между старыми знакомыми. Когда разгоревшийся было разговор, уперся в неловкую паузу, Матвей спросил:

– Чем же ты все-таки занимаешься?

Хонда медленно продвигалась в пробке на юго-восток. Девушка заняла место на переднем пассажирском сидении, рядом с Кириллом. Матвей, с банкой пива в руках, развалился на заднем.

– Ассистент редактора, – безразлично ответила девушка. – Скукота. Не знаю, о чем думала, поступая на филфак.

– А, – также безразлично кивнул Матвей.

– Что за издание? – с интересом спросил Кирилл.

– «Точка», новостной портал. Да какая разница? Я там ненадолго. Собираюсь валить. Надоело. А ты чем занимаешься?

– Я клерк в банке, – ответил Кирилл. – Матвей програмер.

– И что? Интересно? – спросила девушка, разглядывая в боковое стекло семейный минивэн – собрата по пробке.

– Ну, бывает и интересно. А так, рутина.

– Ага, – сказала Ната, тоном собеседника из вежливости поддерживающего беседу. – Что за банк?

– ПродСельСтройБанка, – с явными нотками гордости ответил Кирилл.

– Знаю, – коротко зевнув, кивнула девушка. – У меня там зарплатная карточка. Крутой банк, хотя я в этом ничего не понимаю.

– Банк крутой. Кстати, клуб, куда мы собирались, обслуживаем тоже мы.

– Да? Мне говорили, «Тесла» принадлежит Свечинскому. Он там рулит.

– «Тесла»? – переспросил Матвей, не будучи в курсе местных заведений.

– Да, – ответил за Нату Кирилл, – это клуб такой.

– Там тусуются, – Ната не упустила очередной шанс подколоть молодого человека.

– Да ладно, – хохотнул Матвей, – хорош прикалываться. Не местный я.

– Угу. Понаехали, – подыграл ему Кирилл. – Ты, Мотя, деревенский, – и обращаясь к Нате, продолжил, с теми же нотками гордостью. – Да «Тесла» под Свечкой, то есть под Свечинским. Скоро весь город под нами будет.

– А, – кивнула девушка. – Круто.

Она глянула на Кирилла тем же кротким девичьим взглядом, с тонким отблеском уважения и гордости. Такие взгляды призваны на три уровня поднимать мужскую самооценку. Он выпрямил спину и расправил плечи. Если бы молодой человек был бы немного внимательнее, он бы разглядел в этом взгляде еле заметную фальшь. Но, молодой человек ничего не видел кроме будоражащих воображения серых глаз.

***

Сейчас, лежа в палате, эти ясные, магнетизирующие глаза оставались в сознании Кирилла самым ярким из потерянных воспоминаний. Этот кроткий взгляд как зарница, яркой вспышкой всплывала из небытия воспоминаний.

Тяжело вздохнув, он попытался повернуться на бок. Мышцы затекли, и движение далось с усилием. Вдруг Кирилл понял, что не ел почти сутки. Голод, затерянный в буреломе страстей и переживаний, вышел на передний план. В надежде найти что-нибудь съестное он привстал и опустил ноги на пол. Далось ему это на удивление легко. Но встать мешала торчащая из руки трубка капельницы. Кирилл, нажатием кнопки, вызвал медсестру.

– Лежите, лежите! – приказала она, энергично входя в палату. – Вам нельзя вставать.

Кирилл потянулся к штативу для капельницы, рассчитывая все-таки встать на ноги. И ему бы это удалось, но сестра положила ладони ему на плечи и легко надавила.

– Доктор не разрешил вставать. Ложитесь.

– Хорошо, – согласился Кирилл. – Вы не могли бы принести какой-нибудь еды.

– Конечно, – добродушно улыбнулась женщина. – Йогурт и тостер. Диета.

– Угу, – молодой человек продолжал сидеть. – И включите телевизор, пожалуйста.

В выражении лица сестры читалось сомнение. Ничего не сказав, она вышла из палаты. Кирилл расстроился. «Но, – смирившись, подумал он, – все равно, лучше, чем в камере». Молодой человек смиренно улегся на больничную кровать.

Сестра вернулась довольно быстро. На подносе она несла тарелку с двумя ломтиками жаренного хлеба и стакан с белой, тягучей жижей.