Сергей Арно - Восстание слов. Сборник рассказов

За два солнечных дня поспела клубника, но обильный урожай не радовал Николая Ивановича. Посещение городской квартиры испортило его настроение, и он уже без давешнего удовольствия делал дачные дела. Шли дни, но время не отдаляло грустных мыслей. Николай Иванович даже впал в какое-то постоянно безразличное, подавленное состояние, словно вместе с ним из города приехала вся семья и живет теперь в его доме. Он машинально собирал урожай, варил варенье из ягод, уже не думая о грядущем изобилии, а больше по многолетней привычке…

Однажды, удобряя кусты смородины навозом, который переносил в ведре, уставший, он остановился возле куста «волчьих ягод» и, поставив ведро на землю, впервые обратил на куст пристальное внимание, подумав, что нужно бы его срубить и на его место посадить, как и задумал, сирень. В мыслях он пожалел, что ягоды имеют вид аппетитный, а в пищу не годятся. Потом поднял с земли ведро и отправился за следующей порцией навоза, но, ступив на борозду, вдруг остановился, пораженный. Минуту постоял, обдумывая мысль, не глядя отбросил ведро в сторону и, не разбирая дороги, большими нетерпеливыми шагами пошел в дом, даже не заметив, что впервые за все пятнадцать лет существования огорода наступил на морковную грядку, оставив на рыхлой земле глубокий след, который тут же стал заполняться водой.

Через несколько минут Николай Иванович вышел из дома преображенный: движения его были энергичными, на лице блуждала загадочная улыбка, на поясе у него болталось детское ведерко, в которое он обычно собирал урожай ягод. На этот раз садовод-любитель Николай Иванович собирал несъедобные, ядовитые «волчьи ягоды». Спелые, они так и просились в рот, но Николай Иванович не поддался искушению – не для себя он собирал ядовитый урожай и не сам собирался есть то, что есть нельзя. Обобрав куст до единой ягодки, он отправился в дом. Через два часа варенье было готово. Давно Николай Иванович не испытывал такого душевного подъема и телесной бодрости. Он заботливо снимал с варенья пенку, глотая слюнки, помешивал специальной ложечкой. Когда варенье остыло, разлил его по чисто вымытым емкостям. Всего оказалась одна литровая и две пол-литровые банки, и еще немного осталось. Машинально он поставил остаток на стол, чтобы съесть с чаем, но, вспомнив, вылил в раковину.

Полюбовавшись на свою работу, Николай Иванович пошел в огород и, разыскав ведро, в котором носил навоз, удобрил кустик, принесший ему урожай. Весь вечер Николай Иванович ходил взад-вперед по комнате, похохатывал над чем-то и напевал тихонько. Спал он, умаявшись от положительных эмоций, крепко, как чистый душой человек.

На другой день с раннего утра Николай Иванович отправился с детским ведерком в лес и бродил в чаще до обеда. Хотя старое его тело измучилось, зато он набрал полную емкость «волчьих ягод», а также полиэтиленовый пакет поганок и, перекусив на скорую руку, почистил их и засолил в ведре. Потом перебрал «волчьи ягоды», тщательно вымыл и стал варить варенье.

Все последние дни лета Николай Иванович трудился не покладая рук с энтузиазмом, как не трудился для себя никогда в жизни. Иногда даже забывая принимать пищу, он блуждал по лесным полянам, собирая «волчьи ягоды», бузину и еще какие-то несъедобные плоды, названия которых не знал. Конкуренты в лесу ему не попадались, поэтому набирал он всегда помногу. Когда закончился сахарный песок, Николай Иванович приуныл, но все так же с рассветом брел в лес и собирал там поганки для засола и прочие вредные и ложные грибы, которые сушил вечерами у печки. Насушив ядовитых грибов целый мешок и насолив ведро поганок, Николай Иванович не унялся, а повырубил на участке культурные ягодоносные кусты и вместо них насажал «волчьих ягод» и бузины, чтобы давали урожай на будущий год. Конечно, весь участок освоить и перекультивировать не удалось – подобрались осенние холода, часто шел дождь. А тут еще сосед по даче – водитель фургона, каждый год отвозивший в город припасы Николая Ивановича, – собрался уезжать, так что много намеченного Николаем Ивановичем осталось на будущий год.

«Только бы они не переехали! – по пути в город тревожился Николай Иванович. – Вдруг им новую площадь дали – тогда конец…»

И когда, открыв входную дверь, вошел в квартиру, то облегченно вздохнул: «Ну, слава Богу!»

Два дня он воодушевленно раскладывал в кладовке привезенные припасы. Ядовитое варенье было трудно отличить от полезного, и, скоро запутавшись, он перестал их распознавать. Засоленные поганки очень напоминали горькушки, сушеные же мухоморы и ложные белые выглядели совсем как съедобные – и тому, кто не знал, вполне годились для супа. Расставив в кладовой так, чтобы любое «блюдо» можно было достать без труда, Николай Иванович смазал петли машинным маслом, чтобы в хранилище припасов можно было проникнуть тайком, поставил несколько небольших баночек на свой кухонный стол и принялся ждать.