Леонид Бабанский - Практика соприкосновений

Шли недолго, хоть и не спеша. Борис впервые к разговору как-то был не склонен. Огромная яркая луна сопровождала нас до самого дома. Около своего подъезда Борис вдруг повеселел, встрепенулся и протянул мне листок бумаги с телефонным номером.

– Вот, – сказал он, – это тебе. Лариса просила позвонить. Так ты уж, пожалуйста, не забудь.

– Звонить Ларисе? – переспросил я. Похоже было, что мои любовные приключения ещё не окончились. – А я-то почему должен звонить?

– А кто же ещё-то? Она тебя просит, не меня.

– Что-то случилось?

– Что такого могло случиться? Всё в порядке. Даже очень хорошо, – утверждал Борис. – Звони, и не вздумай стесняться. Жизнь, она, понимаешь, как оперетта. Штука весёлая. У меня свои отношения, у тебя другие. А музыка одна на всех. И персонажи всё те же. Ты только одно запомни, самое главное: Сильва Вареску никогда не даст поцелуя без любви. Запомнил?

– Запомнил… – пробормотал я.

– Вот так и дыши.

– Так-то оно так… Да, понимаешь, такое дело… Песня есть одна, хорошая песня. Так в ней поётся, что, будто бы, «если случится, что друг влюблён, а я, понимаешь, на его пути»…

– И что?

– «Уйду, значит, с дороги, такой закон. Третий должен уйти».

– Песня, Лёша, она песня и есть. Она есть молитва. Если, конечно, сильная песня. А я тебе про оперетту толкую. Прислушайся, внедрись. В оперетте, видишь ли, жизни побольше. Простой реальной жизни. Которая, бывает, нам тоже очень нужна. Впрочем, давай. Твой выбор.

Боря пожал мне руку и ушёл. Я тоже пошёл домой – делать свой выбор.

Наутро, как порядочный мужик, я позвонил Ларисе. Она очень обрадовалась, когда узнала мой голос. Вообще, как я уже понял, она очень любила радоваться, отчего постоянно пребывала в восторженно-воздушном состоянии. И как было ей не радоваться – дочке руководителя всеми потребительскими товарами нашего региона. Я, конечно, и сам был не лыком шит, но такой дикой роскоши, как у неё в доме, и на картинках не видел. И воспитан был в стиле казённо-казарменном, хоть отчасти в литературно-приключенческом.

– Лёшенька, – воскликнула Лара, – как ты меня нашёл?!

– Понимаешь, – сообразил я, что ответить, – очень хотелось встретиться.

Тут же мы договорились о месте встречи, и я побежал за цветочками. Но Ларочка явилась не одна, а с рыжей скрипачкой. Это меня даже успокоило. На настоящем свидании я, честно сказать, был впервые, не знал, что такое дуэнья, да и до сих пор точно не знаю, и не совсем понимал, как себя вести, особенно, если иметь в виду мощную вчерашнюю увертюру. Во всяком случае, после самых дружеских приветствий, речь, естественно, пошла о музыке. Да ещё в таком ключе, будто наше знакомство продолжалось долгие годы.

– Представляешь, – щебетала Ларочка, – сегодня у нас была генеральная репетиция, а Боренька как киксанёт… Из-за него дирижёр оркестр остановил! Говорит, что у вас со слухом! Опустите, говорит, вторую струну на четверть оборота, у вас там бемоль, а вы диез играете, вот до чего дошло. Ужас! Не знаешь, Лёшенька, что с это ним происходит? Почему он ходит, как в воду опущенный, вот уже недели две. Что случилось?

– Ларочка, откуда же мне знать?

– Вы же друзья, – настаивала Лариса, – ты просто обязан. Ему надо, ну… посочувствовать. Что за странная такая у вас дружба? О чём-то вы с ним говорите? А как общаетесь?

– Нормально общаемся. Говорим чаще всего о происхождении семьи, частной собственности и государства. Бывает, правда, ещё про материализм и эмпириокритицизм.

– Ага, – вставила своё словечко Рыжая. – Это значит – про любовь, так?

– Да! – подтвердил я. – Только про любовь. Про что же ещё-то? Причём, про любовь к Ларочке.

– Ко мне?! – вспыхнула Ларочка розовым милейшим цветом.

– А к кому? Тебя не любить невозможно… – пролепетал я в тон Ларочкиной окраске. И угадал – мои слова, похоже, были единственным текстом, который бы ей хотелось выслушать, да ещё в присутствии подружки. Рыжая выглядела озадаченно, и мысль изрезала её чело.

– Хорошо получается, – произнесла она, – вы, значит, здесь объясняетесь, а я стою одна, как дура. Мне кажется, я уже вам мешаю.

– Нет, нет, – вскричали мы оба, – и нисколечко ты нам не мешаешь! Можешь с нами постоять столько, сколько будет тебе угодно.

– Тогда ладно, – смилостивилась Рыжая, – остаюсь. Только мне скучно стоять, давайте гулять. Куда пойдём?

– Пойдём, – сказала Ларочка. – А куда ты хочешь?

Рыжая подумала, но недолго.

– Хочу в кафе.

– Так в чём дело? Лёшенька, как ты на это смотришь?