Сергей Шакурин - Исповедь зверя

На груди у этого чудовища, были видны кровоточащие раны от выстрелов. Видимо он сломал клетку, а Макс пытался остановить его пистолетом. Он был такой большой и такой глупый, этот Максимка.

Я откатился в сторону, в момент, когда зверь прыгнул на Смагина. Человек даже не успел повернуться, чтобы увидеть глаза смерти.

Очутившись на спине Владимира, оборотень сразу воткнул свои смертоносные клыки ему в затылок, послышался жуткий хруст… Я понял, что если не нападу на оборотня первым, со мной будет то же самое, и изо всех сил вогнал нож в левый бок волку, тот взвыл, и наотмашь отбросил меня к стене. Ударившись об неё, я упал на пол, но тут же поднялся, хоть и с трудом. В полуметре лежал мой карабин, заряженный одним боевым патроном…

Оборотень, медленно, с усилием поднялся на задние лапы. Примерно одного роста со мной, (мой рост метр восемьдесят пять), он был таким, каким мне и снился: задние лапы короткие, непропорциональные туловищу. Руки-лапы мощные, с длинными острыми когтями. Голова широкая, больше чем у обычных волков, а глаза… в глазах смерть. От такого взгляда кровь в жилах стынет.

Зверь стоял передо мной в нескольких метрах, из бока и ран на груди сочилась кровь, он тяжело дышал. Моё дыхание тоже было тяжёлым. В правой руке я держал нож, с него стекала густая, тягучая жидкость, такая же, как у оборотня из пасти. Мы стояли друг против друга.

Решив, что ждать смысла не было, бросился к карабину, а зверь ко мне…

Грохнулся на пол, рука схватила оружие, а палец лёг на спусковой крючок. В момент, когда хищник почти дотянулся до меня, прозвучал выстрел. Пуля попала в середину груди приостановив на мгновение прыжок, дав мне время откатиться в сторону. Оборотень грохнулся, но тут же попытался ещё раз подняться, и снова рухнул, замерев уже насовсем.

Я подбежал к Серёге, потрогал пульс, он едва прощупывался. Взяв тряпку, прижал её к ранам на груди, под голову, положил подушку с лежака. Каким образом мой защитник был ещё жив, не знаю.

Он пришёл в себя, и начал что-то бормотать, я приложил ухо к губам.

– …беги отсюда… Смагин сообщил… тебя будут иска… – вырвался последний вздох, и его тело на полуслове отяжелело. Закрыв ему глаза, накрыл одеялом.

Интерес к волку у меня пропал, я быстро стал собирать свои вещи. Возле Володи лежал пистолет, подняв его, достал магазин, осталось тринадцать патронов.

«Любимое число», – печально усмехнулся, вставил на место магазин, и сунул пистолет в мешок.

Подняв подарочный нож, обтёр его и, вложив в ножны, ещё раз посмотрел на мёртвого оборотня. Тот почему-то не превращался в человека, как это показывают в кино. Тяжело вздохнув, я вышел на улицу и направился к джипу.

Проходя мимо последнего автобуса, который и был клеткой, увидел, что задняя дверь, а за ней и решётка выломаны. Рядом на снегу лежит обезглавленное тело Максима, голова торчала из сугроба метрах в двух от него.

«Получил своё! Карма. Он, наверное, и не знал такого слова. Если ты делаешь что-то плохое, тебе это возвращается».

Я сел в джип, тот долго не хотел заводиться, но минут через десять всё же сжалился надо мной. Мне надо было решить, куда ехать, мост ведь обвалился. И тут я вспомнил. Когда мы ходили по лесу, наткнулись на просеку, она шла километрах в трёх от зимовья. Машина тронулась по задуманному маршруту, разгребая сугробы, как ледокол льды.

Было уже девять часов утра седьмого февраля. «Хаммер», как огромная черепаха, медленно пробирался по заваленному снегом лесу. Пару раз он застревал, а лебёдка, которая была предусмотрена конструкторами на бампере, выручала.

И всё-таки джип сел на брюхо. Как не пытался его откопать, подкладывать ветки, валежины, всё бесполезно.

– Придётся идти пешком, – решил я.

Собрал все вещи, что брал с собой, упаковал их поудобнее, и только когда собрался идти, понял, что забыл лыжи.

– Чёрт, как же мог их забыть?!

Так как изменить ситуацию уже не мог, я ещё раз поел в тёплой машине, переобулся в унты, и пошёл вглубь леса.

Пока с погодой мне везло, ветра и снега не было. Солнце, отражаясь от безупречно белого снега слепило так, что невозможно разглядеть дороги. Перелезая через очередную валежину, та коротко хрустнула, обломившись, и я полетел вниз… это был овраг. Когда наконец-то остановился, левый бок горел от боли, лицо тоже сильно жгло.

Не шевеля телом, дотронулся рукой до лица. Через правую бровь и щёку, шла кровавая царапина. Приложив снег, ощутил сильное жжение. Попробовал встать. От острой боли закружилась голова, и я снова упал.