Александр Яцюк - Под властью вампира. Книга 1

Тогда только Ирина, медленно, как бы нехотя, с сожалением, возвращаясь к действительности от милых грез, открыла глаза и посмотрела на меня. Не торопясь, с томной грацией поднялась она с кресла и звучным мягким голосом спросила:

– Вы к папе? По делу?

– Нет. Я приехал повидаться с Сережей. Разрешите представиться вам, – я назвал себя и добавил: – Прошу прощения за свое неожиданное вторжение… но я мимоездом… случайно…

Последние слова я произнес запинаясь, так как мною овладело смущение. Черт побери! Да, ведь, я не придумал никакого предлога для объяснения моего непрошенного появления в незнакомом доме… В этом виновата была моя уверенность, что сумасшествие Домбровского не тайна дляАратынских.

Теперь же я был сбит с толку, не знал, что думать и бормотал, сам не зная, что. Однако, Ирина ничего не заметила или же не так истолклвала мою растерянность, потому что с нескрываемой радостью протянула мне руку и воскликнула:

– Так вы товарищ Сережи!.. Гриша Лукомский?.. Ну, так, пожалуйста. Без церемоний. Мы здесь – люди простые и друг Сережи – наш друг. Митро, можешь уходить.

Она опять опустилась на качалку, предложив мне занять один из ближайших стульев. Я не нашел ее ни похожей на умирающую, ни красавицей, как писал Домбровский, но все же Ирина была прелестна.

Я невольно засмотрелся на ее чересчур алый рот. Было что-то слегка неприятное в этой чрезмерной алости как бы припухших губ. И -притягивающее.

– Но, скажите же, как поживает Сережа? – спросил я, удивляясь беспечному и довольному виду девушки. Неужели же эти письма были, все- таки, только мистификацией? Но, ведь, Митро говорит, что «лепетитор» нездоров… И, притом, с такой неохотой, так уклончиво…

– Почему вы об этом спрашиваете? – приостановив качалку, ответила вопросом она. – Создатель! Неужели он успел сообщить вам о своем недомогании?! Вот, не думала, что он такой мнительный!… Уж не поэтому ли вы сюда и приехали?

Ирина натянуто рассмеялась и взгляд ее на минуту стал острым и подозрительным. Я растерялся, окончательно не понимая, что тут происходит, и, с недоумением посмотрев на нее, решил держаться выжидательной тактики, пока не повидаюсь с Домбровским.

– Да он мне вовсе ничего и не писал об этом, – решительно соврал я.

– Просто, его письма вдруг стали такими странными… для счастливого жениха. Раньше они были полны ликования по поводу доставшегося ему счастья, – тут я слегка поклонился в сторону девушки. Она, видимо успокоившись, улыбнулась и привела в движение качалку, а я продолжал: – И, вдруг, Сережка загрустил, захандрил… Я и подумал, – не болен ли он. А теперь очень рад, что ошибся. Ведь, я, собственно, заехал к вам за тем, что бы похитить его денька на три-четыре, а то и больше.

Не знаю, что меня подмывало так безбожно врать, но слова сами лились с моего языка. Ирина слушала меня внимательно, полузакрыв глаза и тихо покачиваясь.

– Проведаем одного приятеля, поохотимся на уток… А то, потом на Сережку надежда плоха. Что вы на это скажете Ирина Артемьевна? Отпустите его со мной или нет?

– Пожалуйста, хоть и совсем его заберите с собой. Он мне вовсе не нужен, – с презрительной гримаской произнесла она, загадочно посмотрев на меня.

– Но, знаете, Серж, действительно, не совсем здоров. Бледный такой стал… Папа говорит, что у него лихорадка. И я думаю, что ему охота может повредить. Не лучше ли будет, если вы это время проведете с ним у нас?

Не дожидаясь моего ответа, она тотчас же обратилась к проснувшемуся котенку:

– Киска, ты здесь? Ну, поди ко мне… Поди же!… Кис-кис-кис… Кисанька! У, какой же ты глупый!

Котенок не шел на ее зов. Это маленькое, рыжее создание, еще сонное, разомлевшее от солнца, стояло вытаращив глазенки на молодую девушку, с таким видом, будто намеревалось пуститься в бегство. Я осторожно подошел к нему и, без всякого сопротивления с его стороны, взял на руки. Но едва я передал его Ирине, как он жалобно замяукал, пытаясь вырваться.

– Мерси, – бросила мне она и, прижавшись к спинке пушистого зверька, стала выговаривать ему: – Ну, чего ты пищишь гадкий? И куда ты рвешься? Разве тебе плохо у меня, плохо. Скажи? Разве ты не любишь меня? Не любишь? Ну, так и я тебя не буду любить. Ты – бяка, бяка…

Затем, кокетливо выглядывая из-за рыжей спинки, она обратилась ко мне:

– Так вы остаетесь у нас, не правда ли? В нашей Аратыновке хорошо, особенно, летом. И Сережа будет так рад вам… и мы все…

– Благодарю вас, но, право, не знаю, будет ли это удобно, – нерешительно произнес я, не обращая внимания на чьи-то легкие, едва слышные шаги, приближавшиеся к нам. – Явился незваный, непрошеный…