Александр Яцюк - Под властью вампира. Книга 1

Однако, что же это никто не выходит? Меня начинало удивлять такое безлюдие. Собаки продолжали бесноваться, а дом, как будто, вымер. Уехали они все, что ли? Несчастие какое случились? Может быть припадок с Сережей?… Или… или что-нибудь еще худшее?..

Я уже стремительно двинулся к крыльцу, когда дверь распахнулась и в ней, как в рамке, показался длинноногий, белобрысый парень. Увидев незнакомое лицо, он поспешно бросился ко мне, на ходу оправляя красную ситцевую рубаху.

Идя ему на встречу, я отметил мысленно странность его походки: он как аист, вытягивал вперед ступню, не сгибая колен. И вдруг меня почему-то осенила уверенность, что Сергея здесь уже нет. Ведь, Аратынские, в сущности, чужие ему люди…

– Вы до пана? – српосил парень, низко кланяясь. – Дак воны зараз у поли. Надоть ваам трохи почекать. Ходить, я вас проведу у хоромы.

– Нет, я к паничу, к репетитору… Что, Сергей Александрович дома? – произнес я и замер в ожидании ответа.

– Лепетитор? А, звистно, дома. Должно, с паничом Борой займаются.

Я не поверил своим ушам. Как?! Сережа занимается с учеником?! Что же тогда значат его письма?.. Мистификация? Какого же дурака в таком случае я свалял, явившись сюда!

– Занимается с Борей? – недоверчиво переспросил я.

– Эге ж. – равнодушно ответил парень, преступив с ноги на ногу.

Это была приятная неожиданность. Настолько приятная, что я заранее простил своему другу ту жестокую комедию (как я думал в эту минуту), которую он разыграл со мной, чтобы завлечь меня сюда.

Велев извозчику ожидать, пошел за своим путеводителем в дом. Он, услужливо взяв из моих рук саквояж, провел меня в комнату Домбровского. Она, действительно, была довольно таки мрачновата.

Сбросив пыльную одежду, я с удовольствием принялся умываться, беседуя в то же время с аистоподобным парнем, которого, как оказалось, звали Митро. Желая окончательно убедиться, что Сережа здоров, я первым делом спросил у него:

– Ну, как у вас тут, все благополучно? Больных нет, все зоровы?

– Та усе. Тольки лепетитор чегось не дуже здоровы, – как будто нехотя ответил Митро.

Я перестал было намыливать шею, но тотчас же спохватился и, стараясь говорить, как можно небрежнее, произнес:

– Выдумывай больше! Он то наверно здоров. Сергей Александрович от роду не болел.

Если бы я выказал беспокойство и стал расспрашивать, Митро, наверное, молчал бы, как дерево. Но мое недоверие задело его и он возразил живей прежнего :

– Э, ни! Воны таки блидны, таки смутни стали… Мабуть, не задарма собаки, що ничь, воють…

– При чем же тут собаки? Какие глупости! – заметил я поспешно смывая мыльную пену. – так значит Сергей Александрович болен, ты говоришь?

– Та хто його зна… Должно, лихоманка прычепылась, – вновь неохотно ответил Митро и, видимо, не желая продолжать разговор на эту тему, спросил: – Може гукнуть их вам?

– А, значит, есть таки что-то! Есть! – тревожно думал я, вытирая лицо. – Но почему же ему позволяют продолжать занятия? Ничего не понимаю.

– Н-нет, не надо, – произнес я вслух. – Пусть кончает урок. А кто дома из хозяев?

– Та и стара пани дома и барышня дома.

– Ну, так ты и проводи меня к барышне.

Мне хотелось увидеться сперва с Ириной Артемьевной, услыхать. Что она скажет о моем приятеле…

Молча прошли мы по коридору, потом целый ряд комнат, обставленных старинным, тяжеловатым уютом, одну длинную, полутемную, с сундуками и шкафами по стенам и обширную, но темноватую столовую, окна которой выходили на балкон. Где-то слышалась мерная трескотня швейной машинки, но нигде не было видно живой души.

Большой балкон был затянут живой и колеблющейся от ветра завесой из дикого винограда, хмеля и «крученых паничей». Спускавшиеся в сад ступеньки солнце беспрепятственно заливало своими лучами. На самой верхней, раскинув лапки и вытянув хвост, спал рыжий котенок.

В одном конце балкона стоял сервированный для завтрака стол, а в противоположном – несколько пустых стульев и кресло-качалка, занятая молодой девушкой.

– Ирина! – подумал я и с понятным интересом впился в нее взором, остано- вившись в дверях.

Она лежала, вытянув скрещенные ноги, и закинув руки под голову. Я бы принял ее за спящую, если бы не, странная на таком юном лице, чувственная улыбка, блуждавшая на ярко-алых губах девушки. она была так погружена в свои мысли или мечты, что не слыхала наших шагов.

– Барышня, ось тут якийсь панич приихали, – сказал Митро, подходя ближе к качалке.