Анастасия Мальцева - НГ (Не Говори)

– Через полчаса, – сказал Саша.

– Спасибо, – произнесла Мила и повесила трубку.

Она быстро набрала сыну смс, в котором строго-настрого наказала ему сразу после сеанса идти домой. Закончив с этим, она опустилась на кровать, чувствуя, что готова расплакаться. Только теперь она поняла, что ее сын ныне не просто маленький мальчик, а уже подросток, который не хочет находиться под ее крылом и опекой, который скоро вырастет окончательно и покинет ее, забрав с собой смысл ее существования. Когда он был совсем еще ребенком, все свои несчастия она оправдывала тем, что ради этой крохи можно все стерпеть. Главное, чтобы ему было хорошо. Но теперь все это теряло смысл. Он больше в ней не нуждался. Это оказалось столь очевидным и болезненным открытием, что Миле стало тяжело дышать. Несмотря на натянутые отношения в последний год, она, все же, чувствовала себя мамой, пусть не столь любимой и, возможно, не столь любящей, как прежде, но мамой.

Теперь же она поняла, что будет для сына просто назойливым предком, живущим с ним под одной крышей.

– Не хочу, – бормотала она сквозь слезы, – не хочу так жить… не хочу…НЕ ХОЧУ!!! – вырвалось изнутри, отдавшись эхом в пустой квартире.

– А как ты хочешь? – раздался спокойный голос.

Мила вздрогнула и уставилась на мужчину неопределенного возраста, сидящего на кровати ее сына.

Женщина потеряла дар речи, взглядом ища что-нибудь тяжелое.

– Ты знаешь лишь то, чего не хочешь. Этого не достаточно для того, чтобы что-то изменилось, ведь я не знаю, что дать тебе взамен.

– Кто Вы? – пролепетала Мила, судорожно схватившись за лампу на ее прикроватной тумбочке.

– Это лишнее, – сказал мужчина, бросив взгляд на оружие в руке собеседницы.

– Кто Вы и как сюда вошли? – старалась звучать убедительно та, вцепившись в лампу уже обеими руками.

– Ты можешь называть меня, как хочешь, – спокойно ответил тот, каждый дает мне то имя, которое ему ближе.

– Вы больной? – опешила та, пятясь к двери.

– Если тебе будет так проще думать, – пожал плечами незнакомец.

– Убирайтесь отсюда, или я… я за себя не отвечаю! – пригрозила Мила, замахиваясь лампой.

– А когда ты последний раз за себя отвечала, а не плыла по течению?

– Что?..

– Так чего ты хочешь? – вернулся к прежнему вопросу мужчина.

– Хочу, чтоб Вы убрались из моей квартиры!

– Ты уверена, что это все? Ведь я уйду, и ты останешься с тем, что имеешь и что тебе столь противно, – он сделал шаг в сторону двери, которую перекрывала Мила. У той не выдержали нервы, и она, подумав, что он приближается к ней, чтобы причинить зло, опустила лампу прямо на голову странного человека.

Произошедшее дальше напугало ее еще больше: лампа прошла насквозь незнакомца, не нанеся ему урона. Словно он был лишь голограммой, иллюзией, призраком.

– Вы всегда взываете о помощи, но не можете потрудиться открыть глаза, чтобы увидеть то, что вам дано…

Глаза Милы, которые тот призывал открыть, закатились, и она уже больше ничего не слышала, упав в обморок.

Когда Мила начала приходить в себя, она ощутила, что находится вовсе не на полу, на который упала, отключившись. Приоткрыв глаза, она увидела цветы нежных оттенков. Приглядевшись получше, Мила поняла, что это узоры на одеяле, которым она накрыта. Женщина приподнялась на локтях и с удивлением стала осматривать помещение, в котором находилась. Это была уютная комната, убранная в постельных тонах, с большим окном, завешанным шторами с таким же узором, что и на пододеяльнике, а у противоположной стены находился туалетный столик, на котором водружались всевозможные духи и украшения.

– А… м… х… э… – издавала обрывочнее звуки Мила, не понимая, что происходит. Вдруг она резко подскочила и начала с опаской оглядываться по сторонам, вспомнив о странном человеке-голограмме. Рядом никого не было.

Она осторожно опустила ноги на пол, укрытый прикроватным ковриком, словно боялась, что сейчас твердь разверзнется и поглотит ее в огненные пучины. Поняв, что ничего подобного не произойдет, она встала с кровати и неровным шагом принялась обходить помещение, разглядывая изысканные элементы его интерьера и декора. Все это она уже видела. Видела и не раз. Только тогда было это не настоящим, являясь лишь порождением ее воображения. Мила смотрела на все, думая, что находится во сне. Вспомнив о приеме для выяснения реальности происходящего, она не преминула ущипнуть себя за руку. Боль явственно отдалась в конечности, но мираж не исчез, и женщина не проснулась в своей однокомнатной квартирке. Она по-прежнему стояла в комнате, убранной в постельных тонах.