Анна Романова - Моя няня

Виолетта вздрогнула, всё же прикрыла глаза и откинула голову на мягкий подголовник:

– Давай не будем больше про смерти. С едой разберёмся, не отощаешь.

– Хорошо, – вдруг согласился Богин, заводя машину. – Пожалуй, ты права.

***

Разговор шёл уже второй час. Богин оказался в отношении еды непритязательным, против

имевшегося в холодильнике грибного супа не возражал. Как и потом против рюмки коньяка. При

этом в отличие от Виолетты, сумел сохранить спокойствие и даже стал более энергичным.

– Не верю я, чтобы они отпустили нас ради красивых глаз, – продолжал он, глядя на пронизанный

электрическим жёлтым светом коньяк. – Вроде всё как и надо, но на душе будто кошки скребут.

Виолетта сидела напротив, в основном слушая его монолог, лишь изредка вставляя какие-то слова

и кивая в знак подтверждения.

Мужчина на этой кухне, отстранённо подумала она. И не Игорь, с ума сойти можно просто. И в

такое время.

Почему-то эта мысль показалась такой нелепой и смешной, что она с трудом сдержала поползшие

в улыбке губы, в то же время прекрасно понимая, что это всё коньяк.

Богин заметил её реакцию и чуть нахмурился:

– Что такое?

Виолетта мотнула головой и поставила свою рюмку на стол. Серьёзность почти вернулась:

– Хочу спросить: почему весь вечер ты вёл себя так, будто всё вокруг жутко раздражает?

Получилось куда мягче, чем хотелось, но даже этого стало много. Глаза Богина превратились в

зелёный лёд, он вновь посмотрел на коньяк, а потом выпил всё до дна.

– Был адский день, – тихо сказал он, но Виолетта чувствовала, что это не так. Точнее, не совсем так.

Она прекрасно понимала, что случилось что-то выбившее его из колеи, однако не могла

определить что именно.

– Работа, семья?

Богин криво усмехнулся и пробурчал:

– Работа. И семья. Всё в кучу, как это бывает. Разберусь.

Он говорил сухо и чётко, будто каждым словом давая понять, что тема закрыта и лучше не

пытаться что-то разузнать ещё.

Виолетта же была слишком уставшей, чтобы приставать к нему с расспросами. Но всё же, когда

пауза начала затягиваться, не удержалась:

– Кстати, а когда ты планировал зайти в ресторан? Ведь мы же договаривались…

Богин глянул на время, потом на неё:

– Всё произошло слишком быстро. Когда я собирался подойти, двери раскрылись, и ты уже

выскочила оттуда.

– Спектакль провалился, – хмыкнула Виолетта.

Врёт, врёт и не краснеет, думала она, глядя прямо в зелёные глаза. Он что-то знает, но почему не

говорит?

Если раньше догадка лишь скользила по краю сознания, то теперь перешла в уверенность.

Психолог что-то пытался скрыть, но ничего не получалось. И игра в партизана выходила из ряда

вон плохо. Щит его невозмутимости был дырявым, и сквозь дыры виднелась растерянность и даже

страх. Виолетта вздохнула и поднялась со стула:

– Вот дура. У меня там ещё шоколадка есть, под коньяк можно было. Будешь?

Глупость про шоколад сама спрыгнула с языка, игра в молчанку давила на уши, а от прямого

взгляда Богина почему-то пересыхало во рту.

Догадался, что я его раскусила, вдруг сообразила она.

– Спасибо, я наелся, – вдруг улыбнулся он, но глаза по-прежнему оставались серьёзными. – Ты

вкусно готовишь.

Дежурный комплимент получился почти искренним, но Виолетта уже не желала подобного

слышать. Она хотела было выйти из кухни, но Богин быстро ухватил её за руку и, встав, прижал к

стене.

Виолетта оторопело смотрела на него:

– Что за… – начала было она.

– Я отвратительно себя вёл, – признал он резко охрипшим голосом. – Поэтому мне надо

извиниться.

Губы оказались сухими и горячими, с лёгким привкусом крымского коньяка.

Глава 2. Последний тренинг

Руки начали почему-то мёрзнуть. Вокруг царила тьма, но Виолетта хорошо помнила, что заснули

они под утро. Откуда-то сбоку раздалось шипение. Она попыталась встать, но что-то с силой

надавило на грудь, заставляя откинуться назад.

Дышать стало больно. Она хотела позвать на помощь, но вместо крика из горла вырвалось еле

слышное сипение. Давление усилилось, пальцы превратились в ледышки, тело онемело.

Шипение повторилось. Виолетта замерла, сердце гулко стучало в висках. Она открыла глаза, ужас

ледяной волной окатил с ног до головы. На груди сидело бесформенное чёрное существо. Его глаза

– колодцы пурпурного пламени, разделённые вертикальным тонким зрачком, – внимательно