Татьяна Тиховская - Фотограф

Возле вольеров с аборигенами всегда толпилось уйма народу. Люди по эту сторону решетки людям по ту сторону бросали игрушки, еду… Как в зверинце. И кто же из них больший дикарь?!

Успех затеи превзошел все ожидания. И посему на следующую выставку, 1900 года, экспозицию «Человеческого зоопарка» расширили.

Дабы пощекотать нервы посетителям, организаторы решили показать и «дикарей», вовсе не способных превращаться в цивилизованных французских граждан – эдаких кровожадных свирепых монстров.

Выбор пал на людоедов из Новой Каледонии.

Острова Новой Каледонии – уютный уголок в Тихом океане, с белым, мягким как тальк прибрежным песком, с приятным тропическим климатом. Острова райского блаженства и вечной весны.

Да, случаи людоедства на островах Новой Каледонии когда-то случались. Впрочем, как и на всех континентах, если хорошенько порыться в истории.

Желание поесть человеческого мяса было причиной частых войн между различными племенами. Но борьба заканчивалась убийством нескольких человек. Случаи же гибели белых людей от рук каннибалов весьма и весьма преувеличены. А, например, версия о том, что Джеймса Кука съели жители Гавайских островов – не более чем поэтическая легенда. Расчленили тело на сувениры – такой грешок был. А сдачу по первому же требованию англичан вернули. В плетеной корзине.

Если все же вычислить цифру жертв каннибализма, она покажется смехотворно низкой по сравнению с количеством мирных жителей Алжира, убитых бесцельно с бессмысленной жестокостью. А смертная казнь на гильотине, усовершенствованная и просуществовавшая во Франции едва ли не до наших дней?! Тоже, скажу вам, зрелище не для слабонервных.

О Франция, Франция! И все же, не смотря ни на что, тебя нельзя не любить!

В 1853 во имя Наполеона III острова Новой Каледонии становятся очередной французской территорией. Франция вошла туда на мягких лапах, которые очень скоро превратились в слоновьи копыта.

Даже самые первые законы лишали канаков [11]элементарных человеческих прав. Местные жители должны были платить налоги, их могли привлекать к работе на администрацию или переселенцев. А с 1897 их собрали в резервациях, площадь которых все время сокращалась ради выделения земель все прибывающим переселенцам. Их стало особенно много, когда французы нашли здесь никель. Началась миграция из стран Азии, эти переселенцы шли работать шахтерами. Попадались даже русские, бежавшие через Владивосток из большевистской России.

Аборигены получали за свою работу сущие гроши. Поэтому нередки были случаи, когда молодые парни вербовались на французские корабли взамен умерших матросов. За один рейс канаки на фоне практически нищих соплеменников становились состоятельными гражданами. Если возвращались живыми, конечно, ведь эпидемии, уносившие жизни французских матросов, не щадила и канаков.

Таким новобранцем оказался и Мишель. Это его французское имя, а местного не знал никто, кроме его матери.

По убеждениям племен канаков имя является самой важной ценностью человека. Тайна имени служит охранной грамотой: враги не могут убить канака, не узнав его имени. Поэтому дальновидные мамы весьма охотно дают своим детям наряду с местными французские имена, которые и записывают в официальные документы, а настоящее более не поминают.

К берегам родного острова Мишеля причалил французский барк, на борту которого едва ли осталась половина команды. Кроме довольно обычных для таких далеких путешествий цинги и малярии, матросов начала косить оспа. Капитан был в отчаянии, поэтому для вербовки назначил жалование вдвое выше обычного. Этот факт оказался решающим для Мишеля.

Путешествие от Новой Каледонии до Европы занимало около пяти месяцев. Мишель благополучно пережил целый ряд приключений: встречу с пиратами, бури и шторм, голод и отсутствие воды, пока запасы провизии не пополнили на Канарских островах.

Но его жизнь чуть не унесла изнурительная дизентерия.

У Мишеля были все шансы не выжить после болезни и отправиться кормить акул в водах Тихого океана или одного из морей, что лежали на пути их нелегкого путешествия. Ему посчастливилось не умереть, но по приходу в Беджая [12]он был так плох, что капитан предпочел с ним расстаться. Так Мишель очутился в Алжире – без денег, без близких, обессиленный длительной болезнью.

Однако его заприметил один местный араб, отец шести дочерей. За каждую в приданое он должен был дать хотя бы клочок земли. Сыновей в семье не было. Оценив безвыходное положение и крепкие бицепсы Мишеля, дальновидный старик предложил ему взять в жены свою старшую дочь. Ей исполнилось 18, она давно пересидела в девушках, и усилия матери откормить дочь и придать ей «товарный вид» не увенчивались успехом. Кто разберет, в кого пошла эта девочка – маленькая, худенькая и не темнее испанки. Возможно, дали о себе знать дремавшие гены испанских конкистадоров, несколько веков назад промышлявших в водах Средиземного моря. В те годы свято соблюдалась традиция не брать на борт женщин. Но, сойдя на берег, одуревшие от желания моряки галантностью, деньгами или насилием добивались от местных девушек любви или ее суррогата.