КИРИЛЛ ДЕНИСЕНКО - Мамино Сердце

– Бредовенький ж бредик-то! Почему они не в шлемах, коль хотят так котелки защитить, а тряпицах на лицах? – разделил невысказанное опасение Кир.

– Давай поищем продуктовые магазины родной… Начинает свежеть… – она зябко передернула плечами и поднялась с сыном, провожая взглядом, удалявшиеся силуэты, невольно смотря на блестевшие хвосты кобылиц и меринов с выпиравшими боками. – Не часто у них тут погони случаются…

– А кому что нарушать? – Развёл руки Кир подтверждая риторичность вопроса. – Думаю, мам, тут люди давно походят на отлаженный и единый механизм. Щёлкнет, что, приказ или зараза и, конец, будут, как налипшие бляшки, перекрывая ход кровотоку, мчать, заданным курсом. И ацетилка не рассосёт.

– Господи, скажешь тоже. Пойдём!

VI

Не оставлявшие и намёка на тень трубчатые лампы свисали с потолка небрежно прятавшего бетон, проводку, гудевшие вентиляторы за ромбовидным отливавшим серым пластика, вылитого по типу пчелиных сот на алюминиевых креплениях обымавшего и множество прямоугольных колон, придавая им форму полукружий; на колонах в прорехах сот, запаянных по трое, пряталось с пять разноразмерных камер. Стеллажи – отпечатанные небрежно на 3D-принтерах – выпячивали с гордостью изобилие товаров. Пройдя к холодильным камерам, они смотрели на филигранно нарезанные куски мяса. К удивлению, заметив, что ни ребрышек, ни лопаток, ни мослов – не было, ни одного кусочка, даже ни на косточке. Только мякоть всевозможных размеров. Так же в каждой холодильной камере по верхним алюминиевым струбцинам ездили с завидной скоростью – разветвлявшиеся щупы, походившие на гибрид человеческой руки и щупальцев осьминога, поддевавших и опоясывавших пронумерованные куски мяса и по струбцинам мчавшие к стороне с цифровым табло для оплаты выбранных кусков, вываливались ровными брекетиками, завернутыми целиком в пергамент и перевязанными бечевкой; чаще клиенты, которых они наблюдали, выбирали завернуть, предварительно нарезав на тончащие ломти.

– Технологии… – присвистнул Кир с восторгом. – Чтоб я так жил!

– Да… – Илейн, была поражена. Ни одного человека в обслуживание. Только автоматизированные щупы. Плечи передернулись. В магазине из живых душ – покупатели. Она любила рынки, обоюдные приветствия, диалог, устанавливающийся с постоянным покупателем и продавцом, советы, и в конце концов – спор; возможность торговаться. Все те мелочи – неотъемлемые анахронизмы – сохранявшиеся на рыночках. А тут не задать вопроса, не продавить кусочек мяса. Она подошла ближе. Все кусочки были не естественно красивы. До неправильности идеальны. Блестели. И не намека на за ветреность, потемнение. Розовые. Ни прослойки жира или плёнки. Не крошки от раздробленной кости, обязательно появлявшейся при разрубании туши. Что-то с этим всем было неправильно. Свет освещал мясо, представляя как моделей под прицелом папарацци, прошедших графическую обработку. – Что-то мясо какое-то странное…

– Да оно идеальное! – выдохнул завороженный автоматизированными щупами Кир.

– Вот именно. Будто отрезали от одного гигантского куска. Так не бывает. Оно не красное. Розовое. Будто красили.

– Да… Да, слушай… А вот где они забирают. Давай поближе заглянем.

Кир, не стесняясь людей, присев на корточки, прижался носом к стеклу, Илейн, наклонилась, повернувшись и оглядев сына, спрыснула от смеха, но поправившись, оттянула его от прилавка и разлохматила волосы на голове.

– Мам, там «сносочка» с ценами…

– Сносочка?

– Звёздочка… И текст. Сейчас, засниму на телефон, он переведёт…

Илейн, пока он проделывал свои манипуляции с гаджетом, подошла к терминалу, выбрала килограммовый кусочек мякоти и оплатила карточкой. Механизм, издав пиликанье, полил спреем щуп, вновь засиявший ртутными переливами, и мигом проехался по струбцине вбок и вернулся с добычей, зависнув, пока на сенсорном дисплее высветился ярлык: «Madame, wollen Sie das Fleisch für Sie in Stücke schneiden?».

– Так, Кирюша, что он хочет?

– Мамуль, а это искусственное мясо…

– Как-так?

– Выращенное из клеток говядины на её костях, пере… востановленное, что ль… Этот переводчик… Прям вепрь из Вальхаллы! – встретив не понимание во взгляде, он поспешил разъяснить. – Ну, которым еженощно пировали, восставшие воины, а на утро шли вновь друг с другом сечься, а к ночи, кости срастались его, покрывались плотью и возвращался к жизни вепрь, и его вновь умерщвляли повара и готовили…

– Ужас какой-то!