М. Парфенов - Самая страшная книга 2020

Алла его не ненавидела. Но в жизни и так было достаточно напоминалок.

– Назаровка, – она указала точку на карте.

С Шориным она вела себя сдержанно, прохладно. Обхватила руками плечи. «Нива» миновала микрорайоны и фабрики. Неслась по трассе, вдоль подлеска, густеющего до темных дебрей, вдоль взмывающих к небу реликтовых сосен, грейферных погрузчиков, узкоколеек. Ветер тягостно вздыхал в осиннике.

На заправке Шорин купил два стаканчика кофе, себе и спутнице. У него были добрые глаза, – мысль проникла в голову, хоть Алла и очень старалась не оценивать этого человека.

– У тебя в Назаровке родня живет?

«Нет у меня больше родни», – подумала Алла, а вслух сказала:

– Это по работе. Я статью пишу. Слышал про коммуну Волкова?

– А то!

– Вот как? И что слышал?

– Не просто слышал, а видел их остров.

Алла уставилась на Шорина.

За окнами переливался снег. Ели и кедры предупредительно махали лапами с взгорья. Сосняк перемежался с высоковольтными столбами.

– Году в девяносто седьмом, – сказал Шорин. – Я охотился в этих краях, на зайцев, на куропаток. Джефф, овчарка моя, за барсуком побежал и пропал. Он и раньше терялся – на три дня, бывало, полевых мышей ел, горемыка. Ну я – искать. Вдоль реки пошел, к Абакану. Долго шел, ни души не встретил. И вдруг – люди на берегу, человек пять. Караулят, а на реке остров, махонький совсем, с гулькин нос. Я расспрашивать стал, и женщина мне рассказала, что на острове целитель живет, а они как бы паломники. Заинтересовало меня, я уже в городе статью прочел, про таежного Христа Волкова и его апостолов.

– Далеко остров? – спросила Алла.

– Часа полтора езды. Но потом пешком надо еще минут сорок.

«Нива» свернула с трассы, завихляла боками на проселочной дороге, охраняемой корявыми березками.

– Нашел пса?

– Джеффа? – Шорин улыбнулся тепло. – Нашел! Видеокамерой снял, как он мне радуется.

Назаровка была компактной, в три улицы деревней, скоплением потемневших строгих срубов с нахлобученными снежными шапками, выцветшими голубыми наличниками и ставнями. По расчищенным тропкам, печному дымку угадывалось, где обитают люди. Половина селян съехала – в город или на кладбище. Экскаватор деловито пыхтел у церквушки.

Алла вынырнула из машины, потопала к сельмагу. Шорин – за ней.

Надпись на дверях гласила: «Хлеб под заказ, по нечетным числам». За прилавком листала глянцевый журнал нескладная девочка лет четырнадцати. Ассортимент магазина был скуден, но разнообразен: марля, йод, черпак, махровый халат, газета с кроссвордами, сахар, чай, грильяж и ирис, игрушечный револьвер, китайский пластилин, пластиковый чайник. И ни сникерсов тебе, ни водки-пива.

Алла поздоровалась с юной продавщицей, расспросила, с кем поговорить можно о жившей тут семье. У девочки были черные зубы, будто выкрашенные гуашью, и до странного большая грудь. Словно не подросток, а карлица – морщины в уголках бегающих глаз усилили сомнения.

Продавщица флегматично отослала в дом напротив.

– Если хочешь, – сказала Алла возле забора, – в машине посиди.

– Что ты. Мне самому любопытно.

Она решила не спорить. Парадоксально, однако присутствие человека, сбившего Дашу, как-то успокаивало. Выравнивало – точнее определения не подберешь.

Дверь отворил плечистый мужичок в камуфляжной куртке охранника. Пустил за порог без объяснений. В сенях гости представились. Мужичка звали Игорем. Узнав, что Алла готовит материал про Волковых, он хохотнул:

– Как же, как же! Дева Мария, ети!

– Прикуси язык! – гаркнуло из горницы.

У печи сидела старуха, морщинистая и белоглазая от катаракты.

– Шучу я, мам.

– За такие шутки чорты в пекле жарят, – проворчала женщина.

– Не обращайте внимания, – шепнул Игорь, – проходите, располагайтесь. Кормить вас чем? А! Вареники вчерашние есть.

Визитеры отнекивались хором. Игорь поманил в комнатушку за печью, прошитую солнечными лучами и хмурыми взорами святых. Иконы украшали помещенные за стекло цветы из ситца.

– Так вы помните Волкову?

– Конечно. Одногодки мы, сорок девятого року.

Алла щелкнула клавишей диктофона. Шорин тихо сидел в углу. Напарник, чтоб его.

Игорь говорил, оглаживая бороду:

– Оксана Волкова чудной была, но безвредной. Бедно они жили очень. Одно платье, одни черевики. Но тогда мало кто жировал. Мой батька ее частенько в сельскую школу подвозил, мы на бричке вместе ездили, а она ни словом не обмолвилась за все разы. Забитая такая, мабудь издевались над ней одноклассники. Я вообще думал поначалу, что она немая. Псалтырь везде с собой носила, хотя родители ее не были особо набожными. В тайге гуляла, с соснами и чозениями размовляла.