Василий Попов - Мой бумажный демон

Василий услышал, как хрустнули в сжатии зубы молодого музыканта.

– Вы помните? Конечно же, помните… – глядя поверх молодого человека, продолжил «шестой», своим голосом холодя спины сидящих за столом. – Этот сонет для вас незабываем. Отец заставлял вас играть его, добиваясь от вас сочинения его продолжения, делая ненавистной каждую ноту произведения для своего сына и всю музыку взятую в целом. Но вы не могли отказать. Ваша семья верила в вас и что это украденное еще вашим далекими предками недописанное произведение сделает вас знаменитым. Сочини вы ему красивый финал, – даже более известным, чем ее реальный автор, или как минимум… поставит вас с ним на одну ступень. Интересная судьба… неоконченного шедевра. – Он задумался и, вновь оживившись, посмотрел своим «разноглазием» (один цветом индиго, второй болотной топи) в глаза тяжело дышащего «бывшего» музыканта. – Так вот, если выиграю я, то эта тетрадь…

– Даже если это случится, я расстанусь с ней очень легко! – улыбнулся, перебивая говорящего, успокоившийся внезапно молодой человек.

– Даже если придется выкрасть ее из дома родного отца, – глоток гранатового сока вновь сбил сухость, образовавшуюся во рту «шестого», – с которым вы не общаетесь по понятным причинам десяток лет и который от вас отрекся, несмотря на причитания вашей стареющей и любящей вас матери?

– Я же сказал: легко. – В глазах молодого игрока взволновалась морем снисходительная неприязнь.

Крупье сглотнул слюну от напряжения. За ним повторил Василий, по той же причине.

– Усложним задачу, – «шестой» думал только секунду, меняя поочередно цвет глаз, качая головой из стороны в сторону. – Всю оставшуюся жизнь каждое второе воскресенье, начиная со следующего, ты будешь приезжать ко мне, где бы я ни находился на этой планете, и играть. Играть ту самую мелодию. Перед лицом твоим будет лежать тетрадь, тобою так ненавистная тетрадь…

– Этому никогда не бывать! – молодой человек засмеялся, наполняя комнату эхом, пугая крупье и Василия смехом, не сказать что вменяемым.

Они играли. Не глядя в карты. Глядя друг другу в глаза. Молодой человек смеялся негромко «остаточным» смехом. Волосы на головах двух других присутствующих «шевелились» от страха, и крупье, и Василий, полностью разделяли чувства друг друга при этом. Не видя. Лишь осознавая, что они просто есть за этим столом…

Он проиграл, несмотря на саранжированную им внутренне победоносную и нерушимую мелодию. Его два короля были биты шестеркой «шестого», скомбинированной с двумя шестерками же, выложенными на «доске» дрожащим от страха крупье.

С проигрышем смех молодого человека перешел в истерический. Он так, поднявшись, смеясь, и покидал комнату. Пока его не остановил голос победителя.

– Я не запрещаю вам играть в карты, заметьте, – он с тоской во взгляде смотрел на развернувшегося и затихшего проигравшегося человека, чей взгляд был наполнен обреченностью, – но я вам рекомендовал бы лучше играть на фортепиано и попытаться сочинить концовку произведения. Поверьте, в моем присутствии это делать будет в разы мучительней, чем в детстве. Настоящее название сонета, кстати, – «Луч утренней звезды в тенях райского сада». Может, это вам поможет. В тетради, насколько я знаю, он без названия… Дерзайте!

Дверь закрылась за невнятно бормочущим молодым человеком, и, что странно, теперь закрылась со скрипом. Скрипом, пугающим оставшихся компаньонов «шестого».

– Не бойтесь, Василий, – улыбнулся он, сверкая зелено-синим калейдоскопом глаз, – с вами я играть не буду. – Этим он заставил легко вздохнуть крупье, более того, «шестой» взял из его рук колоду и принялся карты профессионально тусовать. – Я знаю, зачем вы здесь, скажу больше, мы не будем играть только потому, что я здесь за тем же. Так зачем нам ненужный поединок, если наши цели близки по смыслу?

Он выразительно взглянул на крупье. Шум отодвигаемого стула. Хлопок скрипнувшей двери. Глоток гранатового. И холод всей Арктики под намокшей на спине рубашкой Василия.

– Вы пишете, Василий, – он улыбнулся вполне мило и успокаивающе. Себя он, видимо, успокаивал манипуляциями с колодой карт. – И пишите вполне сносно. В среднестатистическом журнале с аудиторией класса социума также не выше, не ниже среднего. Это устраивает руководство журнала, вполне устраивает подписчиков, читающих ваши репортажи, как-то удовлетворяет вашу жену, чьи потребности слегка завышены ее прошлой жизнью со своими вполне респектабельными родителями. Но не устраивает вас. Вы хотите большего. И вполне закономерно осознаете, что можете больше. И этот сенсационный репортаж, который не вполне легитимно попытается протащить в СМИ ваш директор, мог бы поднять вас на определенный рейтинговый уровень. Ваш директор слышал обо мне, он знает, что репортаж вызовет резонанс, и он знает, на кого поставить в этой «игре».