Amy Blankenship - Не Перечь Своему Сердцу

Это одно из их многочисленных эпических приключений…

Хякухэй стоял перед Сердцем Времён, зная о том, что жрица по-прежнему находится по ту сторону Печати — в своём мире. Его полуночные волосы стекали по телу, как тёмная пелена. Его крылья широко распахнулись, и созданные ими потоки воздуха всколыхнули окружающую траву. Его идеальные губы скривились в многозначительной улыбке. Жар порчи прошёл по земле вокруг святилища, придав ему зловещий вид.

Словно притянутый некой неведомой силой, он подлетел к статуе девы, которая стояла на коленях с вытянутыми руками, как будто прося его о чём-то. На мгновение его взгляд смягчился в память о юной жрице, которую символизировала статуя. Неужели хранители думают, что смогут объединить силы и разлучить их навсегда?

Одним гневным мановением руки он заставил светящуюся траву шипеть и переливаться зловещей аурой, после чего заклятие скрылось глубоко внутри её стеблей.

*****

— Чёрт возьми! Куда же подевалась Киоко? Она уже давно должна была вернуться, — проворчал Тоя в десятый раз за последние полчаса. Он провёл дрожащей рукой по своим чёрным волосам с серебристыми прядями и выглянул из раскрытого окна в сторону святилища. Отвернувшись от остальных, он позволил беспокойству наполнить его золотистые глаза.

Зуки отвлеклась от полировки своего копья, подёрнув бровью.

— Тоя, Киоко явно не собирается возвращаться сегодня. Она наверняка чем-то занята, так что смирись и дай нам отдохнуть, — она повернулась к Камуи, который сидел рядом с ней: — Он когда-нибудь вообще угомонится?

Камуи улыбнулся, зная, что вслух лучше не отвечать. Его подёрнутые звёздной пылью глаза понимали суть жалоб Тои. Камуи был самым юным из стражей, но далеко не самым наивным. В человеческих годах его возрасту не было исчисления, как и возрасту его братьев. Он знал, что Тоя изображает злость только для того, чтобы скрыть собственное беспокойство. Даже сам Камуи начал волноваться. Обычно Киоко не заставляла себя ждать. Фиолетовые пряди в волосах Камуи блеснули, когда он поднял лицо в сторону окна, всматриваясь в тёмное небо.

— Для неё же будет лучше вернуться к утру. Иначе, клянусь, я пойду в её мир и вытащу её оттуда сам, — Тоя продолжил ходить из стороны в сторону. Долгое отсутствие Киоко было для него невыносимым. Прошло уже несколько дней, и с каждой минутой он становился всё более сердитым… и обеспокоенным. — Глупая девчонка! — Он вновь был вынужден замолчать, когда Зуки бросила в его сторону недовольный взгляд.

Высокая молчаливая фигура Шинбея стояла возле стены. Он находился там уже целый час. Его голубовато-серый плащ слегка подёргивался от взволнованных движений, которые он пытался скрыть. Ему надоело ворчание Тои по поводу задержки Киоко. Он прикрыл свои аметистовые глаза в попытке сдержаться и не сказать Тое, чтобы тот просто заткнулся. Зная, что Тоя, по всей видимости, не даст никому покоя, пока не вернётся Киоко, Шинбей прикусил язык, чтобы не портить брату и без того плохое настроение.

Аметистовый хранитель пытался хранить присущую ему безмятежность с помощью медитации, следуя своим монашеским учениям. В действительности же его нервы были напряжены настолько, что даже медитация оказалась бессильна. Прямо сейчас Шинбею хотелось задушить Тою, широко улыбаясь в процессе. Его обычно спокойное лицо напряглось, и он опустил голову, чтобы прикрыть его своими иссиня-чёрными волосами.

Когда Тоя и остальные начали готовиться ко сну, Шинбей взял толстое одеяло из кучи вещей в углу их небольшого пристанища и отправился искать уединённое место. Ему очень хотелось побыть вдали от остальных, особенно от Тои. Шинбей умело скрывал свою ревность к Тое и к любви, которую Киоко проявляла к его брату. Он был с этой группой день за днём только для того, чтобы быть рядом с ней, защищать её… даже если она не отводила глаз от Тои.

Шинбей мучительно стиснул зубы. Ему следовало бы брать пример с двух других его братьев — Кё и Котаро — и отделиться от группы, чтобы сражаться с Хякухэем своими силами. Но он знал, что ему нужно оставаться здесь и оберегать её. Он был одним из её хранителей, и она нуждалась в нём. Кё и Котаро также защищали её, пусть и на расстоянии.

Да, Шинбей знал, что умеет хорошо играть в эту игру и скрывать свою привязанность к Киоко. Чтобы не дать ей раскрыть свою тайну, он долго в этом практиковался и даже приставал к другим девушкам — особенно если Киоко могла это слышать или видеть. Все считали его ловеласом, но никто и не подозревал, что его сердце принадлежит лишь одной — его жрице.