Александр Титов - Души

– Я сама так хочу. Мне нравится быть дурой. Делать свои ошибки. Свои! Я иначе не научусь жить. Буду кисейной барышней и краснеть от слова «блин». Понимаешь?

– Нет, не понимаю.

– Да ты вообще ничего не понимаешь! – Аня сорвалась на крик. – Вот мама бы на моей стороне была.

– Ещё чего. Она бы с тобой и разговаривать не стала. Отправила бы в угол. Забрала бы ноут и телефон.

Никита потихоньку отступал в комнату. Испугали мы героя. Со своими родителями он бы стал заметно смелее.

– Ну почему ты такой? Ты же знаешь, как тяжело быть подростком. Когда всё самое приятное почему-то нельзя. Ведь правда же?

– Аня, милая, дело ведь не в том, что приятное это плохо. Просто рано ещё. Делов наделаешь и глазом не моргнёшь. А потом всю жизнь жалеть будешь об ошибках молодости.

– Таких, как я? Я тоже ошибка?

Аня удивительным образом перевернула мою мысль. Приняла её на свой счёт и приготовилась расплакаться.

– Да что ты такое говоришь? Ты главная удача моей жизни. Больше того. Ты и есть моя жизнь!

Она ничего не ответила. Вытерла слёзы, отвела взгляд. Успокоилась.

– Что с твоим носом? – хрипло спросила.

– Коллега неудачно пошутил. Кинул пепельницу, а я не поймал.

– Пепельницей, да? Ну-ну. А рубашка… старая коллекция. Такое теперь не носят.

– На моей крови было много, а Вика предложила свою. Запасную в смысле.

Аня подняла куртку, хотела повесить. И всё-таки увидела то немыслимое количество улик, которые мне стоило бы спрятать.

– Это что, папа? – она повернулась белая, как полотно.

– Ты не поверишь…

– Давай на чистоту. Я в твои байки с семи лет не верю.

– Зачем тебе знать? Просто тяжёлый день.

– Это не просто тяжёлый день! Это следы пуль! Снимай рубашку.

Какая она стала сразу взрослая. Прямо как мама. Та тоже со мной вечно ругалась. Уговаривала уйти в безопасное место. А мне это как мёд на душу. Чувствовал себя сразу нереально крутым героем боевика.

Однажды случилось мне с ведьмаком зарубится. Он мечом орудовал, лучше олимпийцев по фехтованию. А мне приходилось в основном убегать и изворачиваться. С горем пополам одолел. Да только в ответ он мне располосовал двумя взмахами весь живот. Что делать я не имел ни малейшего представления. В больницу ехать боялся. Думал, не умер сразу, так значит там добьют. Даная тогда ещё не открыла мне свой талант целителя. Но она в этой истории сыграла свою роль. Сидела у меня дома, вместе с Катей. Аня уже спала и две женщины тихонько обсуждали за чаем очередной фильм. Когда я ввалился домой, едва держась на ногах, начался страшный скандал. Даная меня лечила с трудом унимая смех. Катя бегала кругами, махала руками и чуть громче обычного шепота высказывала всё, что думает о моей работе. Нормальный человек меня назвал бы мазохистом, но в тот момент я был счастлив, как никогда раньше. Хоть и перекусил от боли пару карандашей.

Я снял рубашку. Из тех ран, над которыми сегодня ночью колдовала Даная, сочилась кровь. Прибавилось с десяток синяков. Аня сморщилась от одного только вида.

– Я в душ. – прервал я лишние расспросы.

– Хорошо. Приготовлю тебе пока покушать. Есть пожелания? – она старалась не смотреть ниже лица. Сосредоточилась на носе.

– Макарон побольше.

Шурша и чихая, душ плёл надо мной заклинания. Творил свою загадочную магию. Смывая усталость в канализацию.

Хлопнула дверь. Обиженно, с оттяжкой. Кому-то пришлось не по нраву моё появление. Да и пожалуйста. Милости прошу на выход. А то, что пистолетом пригрозил, так и хорошо даже. Надо было и на курок нажать. Посмотрел бы тогда, как мальчишка на это отреагировал. Может поумнел бы.

После душа намазался бальзамом, натянул спортивный костюм и сел есть. Аня заняла своё любимое место. Уткнулась в телефон. Молчала.

– Ты на концерт хоть сходила? – спросил я, когда тарелка опустела и вместо неё возникла чашка чая.

– Ага.

– Понравилось?

– Ага.

– А потом погуляли?

– Ага.

– Ань, не надо обижаться. Ты ведь прекрасно знаешь, что я прав. Только сама с собой не хочешь согласиться.

Она посмотрела на меня. Внимательно, подбирая слова.

– Ты сам не можешь с собой согласиться. А того же от меня требуешь.

– Ты о чём?

– Да всё о том же. Об ошибках этих дурацких. Знаешь, почему я хочу их делать? Почему хочу всего, не дожидаясь глупых цифр на тортике?

Ответ я знал. Только не хотел верить, что прав. Рано. Слишком рано.

– Потому что ты ребёнок?

– Нет, папочка, я не ребёнок. Я взрослая.

– Мне сложно представить, что взрослый человек по своей воле будет делать глупости.