Джим Батчер - Барабаны зомби

Вряд ли я смог бы объяснить кому-либо, что именно я сделал. Я не уверен даже, что сам понимал это – по крайней мере, на сознательном уровне. Я просто знал. Я собрал всю боль в один тугой комок и сунул его в полыхающий огонь моей устремленности – и боль не то, чтобы исчезла, но начала слабеть, и быстро.

Я медленно выдохнул и начал садиться. Мозг бесстрастно зафиксировал протест мышц живота – это не имело такой уж критической важности, так что почти не отвлекало меня.

— Господи, Гарри, — произнес Баттерс приглушенным, немного гнусавым голосом, словно он прижимал руку к носу. Рука его попыталась удержать меня за плечо. – Не вздумайте садиться.

Я позволил ему уложить меня. Пара минут на то, чтобы боль унялась еще немного, мне не помешала бы.

— Насколько серьезно?

Он выдохнул.

— Вид ужасный, но кажется, он не прорезал стенки брюшной полости. Повреждения кожи и мягких тканей, и еще вы крови потеряли наверняка довольно много, — он сглотнул: лицо его – точнее та его часть, которую я видел — слегка позеленело. – Так мне, по крайней мере, кажется.

— Вы сами-то в порядке?

— Угу. Угу, нормально. Только… знаете, почему я работаю с трупами? Потому, что плохо переношу вид повреждений… ну, понимаете… в общем, живых людей.

— Ха. То есть, вы запросто можете есть ленч, глядя на труп трехмесячной давности, но первая помощь моему животу – это для вас слишком?

— Угу. Я хочу сказать, вы еще живы. Даже странно.

Я тряхнул головой.

— Я долго провалялся в отключке? – я даже сам удивился тому, как спокойно и уверенно звучал мой голос.

— Минут пятнадцать, — ответил Баттерс. – Я нашел у этого старикана в мешке бинты и спиртное. Я промыл и перевязал вам живот, но до сих пор не знаю, насколько это серьезно. Вам нужно в больницу.

— Может, позже, — отмахнулся я. Я лежал на спине, обдумывая то, что Ласкиэль процитировала мне из книги. Блин, книжка оказалась на немецком. Я не знаю немецкого, но ту часть, которая касалась Темносияния, Ласкиэль мне перевела. Казалось, мы с ней обсуждали это около часа, но время во сне и в реальной жизни не обязательно течет с одинаковой скоростью.

Нос у Баттерса изрядно распух. На лице его еще виднелась кровь, выгодно оттеняемая парой на редкость колоритных синяков. Он нагнулся и принялся возиться с бинтами у меня на животе.

— Эй, — негромко произнес я. – Я же сказал вам бежать. Я, можно сказать, геройски прикрывал отступление, а вы весь мой героизм коту под хвост пустили.

— Извините, — серьезно ответил он. – Но… Я выбежал на улицу, а дальше бежать не смог. То есть, я ведь хотел бежать. Правда, хотел. Но после всего, что вы для меня сделали… — он тряхнул головой. – Ну, не мог, и все тут.

— И что вы сделали?

— Обежал музей кругом. Я пытался найти помощь, но со всеми этими грозой и теменью… в общем, никого не нашел. Поэтому я побежал к машине и взял Мыша. Я думал, может, он вам поможет.

— Он мог, — согласился я. – Он и помог.

Мыш похлопал хвостом по полу, не прекращая лизать мне голову. До меня дошло, что он так промывает кучу мелких ранок от змеиных укусов.

— Но он не смог бы этого сделать без вас, Баттерс, — продолжал я. – Вы спасли мне жизнь. Еще пять минут, и я остался бы в прошлом.

Он зажмурился, потом осторожно посмотрел на меня.

— Я? Правда?

— Чертовски храбро с вашей стороны, — кивнул я.

Он чуть выпрямил спину и расправил плечи.

— Вы так считаете?

— Угу.

— И припишите к моему счету, — заметил он, ткнув палец себе в лицо и улыбаясь при этом во весь рот. — У меня теперь сломанный нос, не так ли?

— Абсолютно, — подтвердил я.

— Я прямо как боксер. Или как шпана крутая.

— Вы его честно заработали, — заверил я его. – Болит?

— Как черт-те что, — кивнул он, не прекращая улыбаться. Потом вдруг зажмурился, открыл глаза и снова зажмурился. Я почти слышал, как крутятся колесики у него в голове. – Я не удрал, — сказал он. – И я дрался с ним. Я на него прыгнул.

Я промолчал, давая ему переварить это.

— Господи, — сказал он. – Это… как глупо .

— Обычно, когда вы остаетесь после этого в живых, это переименовывается в «отважно», — я протянул ему правую руку, и Баттерс крепко сжал ее.

Он покосился на тело Кассия, и улыбка его померкла.

— А что с ним? – спросил он.

— Он готов, — ответил я.

— Я не об этом.

— А, — спохватился я. – Тело мы оставим здесь. Некогда убирать. В официальных записях он будет значиться как Джон Доу, да и расследования особенного, мне кажется, не будет. Если мы уберемся отсюда быстро, все обойдется.