Валерий Туманов - Блаженство кротких

Отщепенец. Продажная тварь. Что делать дальше?

Собрался и стал размышлять.

Он мог решить, что его не узнали. Сейчас залёг под корягу и ждёт. Если не будет кипиша, успокоится и придёт на службу. Ведь свою задачу он не выполнил. Спасибо Палыч тревогу не поднял. Лицо в камеры не попало, следов наверняка не оставил. Предъявить ему нечего. Ночной выход? Это не в первой. Завтра разберёмся. Лишь бы не спугнуть.

Климов опасливо наблюдал. Что-то шло не так. Побледневший майор с растерянным видом уткнулся лбом в кулак и затих, подставив затылок и шею. Такого он точно не ожидал.

Но быстро понял подставу и стал оценивающе разглядывать Ерохина. Пригнув голову, пытался увидеть, не наблюдает ли за ним в щёлочку зоркий майорский глаз. Бросил взгляд на стол, окно, дверь. Приподнялся. Изготовился к прыжку. Затем мягко осел.

А может он и вправду не из этих?

Вид беззащитной лысеющей макушки дал Климову призрачную надежду.

– Я всё расскажу, – прозвучал смятый подавленный голос.

Ерохин поднял голову, отрешённо глянул на изменившегося арестанта, – Я буду записывать, – и безразлично зевнул. Накатывала послестрессовая сонливость.

Откровения Климова хаотично перескакивали между настоящим и прошлым.

Сбивчивое признание участия в убийстве инспектора ДПС напрягло Ерохина. От тяжкого раскаяния Климова прошибло по́том, и по комнате растекался мерзкий кисловатый запах. Запустив пятерню в просаленную шевелюру, он стал оправдываться, что сам не стрелял, а только сидел в машине. Признание выглядело неправдоподобно, но Ерохин решил пока не перебивать.

Тут рассказ метнулся в прошлое.

Он жаловался на тяжёлое детство в Ханты-Мансийске и раннюю потерю отца. На службу в армии, где получил травму головы. В Питере поступил в Технологический институт, хотел стать инженером. После второго курса учёба заела, и он страсть как захотел поступить на службу в ФСБ, но не знал, как. После третьего бросил учёбу, написал заявление в полицию. Получил отказ, даже на техническую должность, хотя с головой уже проблем не было.

Он пытался разжалобить Ерохина, который в это время просматривал его досье.

– Почему отказали? Как думаете?

Уловив что-то в интонации, Климов нехотя сознался в лечении алкоголизма, из-за которого и вылетел из института.

Затем перескочил к последнему месту работы в охране небольшого предприятия, где его неожиданно посетил капитан ФСБ. После чего он стал сотрудником мобильной оперативной группы по борьбе с терроризмом и наркотрафиком.

Хмыкнув, Ерохин спросил, – И как вас оформили на службу?

– Со мной заключили контракт.

– Где и кто заключал? Где сам контракт?

Климов смутился и покраснел. – У меня на квартире. Этот же капитан ФСБ Харин. А контракт он забрал… из-за секретности.

Растеряно похлопав глазами, он продолжил с оправдательными нотками, – Но зарплату мне переводили регулярно. Даже отправляли в санаторий. Круг общения замыкался на непосредственном начальнике. Рядовые сотрудники не знали друг друга и не имели права общаться между собой. По легенде я служил в частном охранном предприятии «Гризли».

– Вспомните все задания в подробностях. С датами, временем, участниками.

Собрав над переносицей морщины, Климов вскинул глаза, и начал рассказ.

Всплыли семь операций по ликвидации террористов. Он, как стажёр, не знал подробностей, а лишь «обеспечивал территорию» – отвлекал случайных прохожих. Первой боевой задачей стала погоня за преступником, похитившим бортовой самописец. Самописец найти не удалось, но Климов понял, какую тот имеет важность.

При этом был с лёгкостью убит сотрудник ДПС. Отойдя от шока, Климов усомнился, что работает на государственные структуры. Произошедшее с Ириной, подтвердило сомнения и заставило действовать.

С Ирой они познакомились в том самом санатории. Он сразу запал на шуструю светленькую медсестричку. Но отношения складывались медленно. Климов был робок с женщинами, а у неё имелся хахаль. Поэтому любовь закрутилась совсем недавно.

Он замолчал и попросил закурить. Сигарет не было, и Сергей предложил арестанту кофе. Агрегат заклокотал, выстреливая коричневые плевки.

Крупными глотками Климов осушил половину чашки.

– Она позвонила неожиданно. – Одолев кофе, он с дрожащим звоном вернул чашку на блюдце. – Её голос! – На лице прорезалась боль. – Затравленный плачущий шёпот. Она молила забрать её из санатория. Её могут убить, а самой ей не вырваться. Я бросился за руль, но прибыл только через час.