Игорь Касьянов - Круговорот

– Вы что наделали? Вы что наделали?, – не успокаивался молодой слепец. – Вы что, Михея обидели? Михея нельзя обижать! Он же ничего плохого Вам – то и не сделал. Дед Михей, с тобой все в порядке?

– Порядок, – коротко ответил дед. – Вот я тебя и нашел!

И с этими словами Михей двинулся к Катьке. Шаги его были уверенные. Белесые от катаракты глаза смотрели прямо на девушку.

– А ну стой, бичара! – сказала чуть испуганным голосом Катька. – Стой, говорю!

Но Михей за несколько довольно быстрых, не свойственных слепому и старому человеку шагов подошел к ней вплотную и хриплым голосом произнес:

– Вот и все! Круговороту быть!

Затем он резко, по-молодецки, схватил Катьку левой рукой за шею, а правой в ее платье на уровне живота и впился своими губами в ее. Катька не сопротивлялась, даже обмякла как-то. Все окружающие замерли, не понимая, что именно надо делать.

– Круговорот! – запричитал молодой певец. – Слышь, Алексей, круговорот!

После чего, нагнувшись, несколько раз ударив по земле рукой в поисках спутника и найдя его, поднял за шиворот и потянул в сторону дороги.

– Бандуру! Бандуру! – заверещал тот.

Молодой бросил ворот поднятого, еще раз нагнулся, нащупал и поднял с земли инструмент, после чего схватил Алексея за руку и бросив все свои пожитки и принесенную провизию, а также полностью забыв о старике, начали быстрым шагом удаляться по дороге в сторону Харькова.

Старик тем временем отпустил девушку. Несколько раз глубоко вздохнул, а затем захрипел и упал на землю.

Все посмотрели на Катьку.

Катя стояла с широко открытыми глазами, опущенными руками и смотрела на реку. Затем как бы опомнившись, огляделась по сторонам и дико закричала. Крик был настолько диким и неестественным, что по телу у Марьи пробежала дрожь. Малыши на берегу начали орать и плакать. Тонька, стоявшая возле Кати, присела на корточки и зажала уши.

Крик длился не долго. Катька замолчала также резко, как и закричала, а затем, развернувшись, бросилась бегом по дороге вслед уже скрывшимся бандуристам.

Некоторое время никто не двигался. Затем кто-то из молодых парней подошел к деду и перевернул его лицом к небу.

Он был мертв.

Далее началась суета. Кто-то побежал вслед за Катькой по дороге, кто-то рванул в деревню к ее родителям. Бабы с малыми детьми, которые не желали успокаиваться, потянули их домой. Стирка закончилась недостиранным бельем.

Катьку искали несколько дней. Всем селом. Помощь оказывали прибывшие красноармейцы. Конные разъезды были направлены во все стороны, но ни Катьки, ни бандуристов никто не обнаружил. Иван Щуров несколько раз опросил всех присутствующих, включая детей. Непонятно почему угрожал всем расправой, но через неделю утих и запил.

Запой Ивана тоже продолжался недолго. Примерно через месяц он в пьяном угаре упал с коня, поломал себе шею и умер, так и не узнав судьбу своей дочери.

А судьба была странной и ужасной…

Катька вернулась чуть меньше чем через год, уже в разгар войны. Босая. Грязная. В ошметках одежды. Абсолютно сумасшедшая. С младенцем на руках.

Девушка ни на какие вопросы не отвечала. Невпопад говорила какие-то несвязанные фразы. Прижимала к себе и не отпускала дитя, разумно относясь только к его кормлению.

Щуровы водили Катерину к различным докторам, водили докторов к ней. Никто ничего объяснить не смог. Затем начали обращаться к «бабкам», но те, выполнив свои обычные ритуалы, так ничем и не помогли.

Слухов и предположений вокруг этой истории ходило много. Кто говорил, что Катька раскаялась и побежала извиняться перед лирниками, а молодой, разозлившись, снасильничал ее. Даже вроде бы кто-то знал кого-то, кто видел эти события. Но конкретно свидетель не упоминался. Ходили слухи, что ее подобрала банда молодчиков, которые лютовали в те годы на Основе, а потом частично были задержаны, а частично разбежались в разные области. Говорили о том, что это немцы сделали в первые дни войны, но тут версия по срокам не сходилась.

В общем обсуждения были разные, но правды так никто и не узнал. Однако странность этих событий иногда, особенно темными вечерами, обрастала и всякими загробными историями, вследствие чего к Щуровым стали относиться с какой-то необъяснимой религиозной опаской.

Постепенно ажиотаж вокруг Катьки стих, и она стала обычной юродивой, какие встречаются в каждом селе. Мальчишку назвали Петей. Семья захирела. Обособилась.

Ну, а далее закрутился уже начавшийся вихрь войны, и всем стало не до Щуровых и Катьки. Боль и страдания пришли в каждый дом.