Игорь Плетинский - Вчерашние небеса

– Синьоры и синьорины, милостивые государи и государыни, королевские величества и царственные особы! И вы, простолюдины и простолюдинки, такие же, как и ваши цари и царицы, ибо здесь все мы равны перед этими, – галантный кивок в сторону ангелов, – судьями, как и друг перед другом! Я несколько смущен необычным своим положением, ибо впервые за всю жизнь свою бренную, да и первый раз после смерти пытаюсь держать речь перед сиим необычайным обществом! Это честь для меня, однако же и труднейшее испытание толико потому, что хочу сказать я то, что и в самых вольнодумных своих мемуарах не осмеливался, и не по причине какого сверхвольнодумства или развращенности – я этого никогда не стеснялся, ибо кто слушает – да узнает и задумается, а кто уж осмелился сказать – да будет услышан! Sic tranzit gloria mundi, так мудро сказано, так оно и есть. Какою же причиною вызывается безудержная страсть, именуемая по-разному, трактуемая и как род недуга, и как дьявольские козни, и, наоборот, как дар Божий, коего мы, человеки, оказались недостойны? Что делает женщину такою, какова она в неуемной страсти, когда забывает о мире вокруг? Что принуждает сердца мужчин биться с силою, а желание – захлестывать холодные головы, умеющие противостоять сотням и тысячам недругов, как на поле брани, так и средь ученых мужей и в кабинетах политиков? Что?.. Извините, нет у меня ответа. Но! Я знаю другое – как мужчина, познавший все самые тайные наслаждения и пиры похоти, разврата и разгула страстей, доступные людям! А именно – всему есть конец! Все имеет начало свое, и всему есть окончание, а оное не всегда есть исток нового!

Толпа зашумела, все переговаривались, вникая в речи мужчины и ожидая, очевидно, развития темы.

– Это, никак, синьор Джакомо Казанова? – оторвав взгляд от полуобнаженных грудей Мессалины, вполголоса спросил Гавриил у своего оппонента.

– Он самый. И, думаю, наконец-то мы услышим нечто вразумительное, – отозвался Азраил.

– Я попытаюсь объяснить, – продолжил Казанова. – Мы созданы по образу и подобию… не знаю уж, действительно ли создал Господь жену Адаму из ребра его, однако создал он их такими разными! Змий ли, стремление ли к познанию, столь любимое, особенно в мой просвещенный век, или кто, а может, и что другое привели к тому, что женщина, сей благоуханный сосуд, наполнена не всегда миррой и благовониями чистой любви. Иногда сосуд сей излучает ароматы страсти и безумной похоти, но это не яд! Не яд или отрава для светлых мыслей, ибо любовь к ближнему, коей нас всегда утешали ревнители веры, не только любовь к Богу! «Возлюби ближнего своего, как самого себя! Бог есть любовь!» Да! Однако человек-то – тварь неразумная, не хочет довольствоваться лишь Богом в ближних. Жаждет он иль она рядом с собою такую же тварь, что к ней питает чувства, влекомые которыми они вместе, подобно героям мифов и сказок, пройдут чрез все испытания, страсть эту сохранив. А страсть сия не проста – она заставляет безумно желать друг друга, испытывая райское наслаждение при слиянии тел, и души такожде в этот миг едины! Уж поверьте, было у меня такое! Итак, милостивые слушатели мои и судьи, – никто не виноват, такими созданы мы, так живем, и сия похоть – не похоть вовсе, а лишь способ крепче сделать судно жизни совместной и облегчить плавание в океане бурном жития!

– Браво, браво, синьор Красноречие! – Азраил негромко захлопал в ладоши. – Значит, вы саму похоть сделали слугою любви Господней, а разврат – способом легче выжить среди зверской жизни? Да-а-а, такого я еще не слышал… Ну… что сказать – не верю! Не могу поверить! И там, – палец ангела указал вверх, – тоже не поверят! И не поймут! Но, учитывая вашу искренность, – а я вижу, что были вы искренни, – ждите! Считаю сказанное правдой! Объяснение принимается!

– Почему не поверят? – выступив чуть вперед, негромко спросил молодой мужчина с небрежно взъерошенными длинными волосами, в мятом сюртуке, с мягким, несколько мечтательным выражением лица. – Сказано было и от чистого сердца, и правильно. Синьор Казанова только немного высокопарно выразился. Он назвал естественное влечение похотью, боязнь одиночества – стремлением сделать корабль жизни крепче, а женщину – предмет обожествления, почти приземлил до уровня необходимого… багажа, этакого набора предметов, самых востребованных в трудном путешествии, называемом жизнью. А еще, – молодой человек вежливо поклонился в сторону Казановы, – если позволит уважаемый сэр Джакомо и вы, – он так же изящно отвесил поклон ангелам, хоть умные и красивые глаза его лучились смехом, – я позволю себе немного дополнить его речь…