Игорь Плетинский - Вчерашние небеса

© Плетинский И., 2019

© Оформление. ИП Суховейко Д. А., 2019

Эта старинная рукопись совсем недавно и совершенно случайно была найдена неким копающимся в прошлом историком в библиотеке при мэрии одного из провинциальных городов Франции. Причем как она туда попала, кто ее оставил там – неизвестно, сотрудники мэрии не могли дать вразумительный ответ на этот вопрос. Ученый же ничтоже сумняшеся не стал раздувать из своей находки сенсацию, а попросту после неимоверных усилий, потребовавшихся для перевода со старо-французского, выложил ее в Сети на сайте, где такие же историки-фанатики делятся друг с другом своими находками. Итак, текст перед вами, он довольно неуклюж, но в целом вполне приличен. А вот события, описываемые в нем, совершенно удивительны.

«Благослови, Господь! Я, смиренный монах ордена францисканцев, имя мое – Жерар, провожу дни и ночи в трудах и моленьях в монастыре Сен-Аппрей, что недалеко от славного города Амьен… Пишу эти строки, ибо выполняю последнюю волю друга моего, почившего в бозе 12 декабря 1547 года, подле ложа которого я единственный находился до самой его кончины.

История сия началась за год примерно до смерти сего скромного монаха, носившего имя брат Рене, а в миру как звали его – Господь знает…

Обитель наша, управляемая твердою и мудрою рукою настоятеля, отца Гийома, всегда была пристанищем истинных сынов Божьих, неустанно и радостно поддерживающих и крепящих основы Святой Католической церкви, ибо, как мудро сказал кто-то: “Militat spiritum, militat gladio” – церковь святая воюет не токмо духом, но и мечом. Сие не говорит о том, что мирные монахи с оружием в руках сражались против врага. В монастыре нашем собраны были именно воины духа – те, кто, зная грамоте, умели перевести и размножить слово Божье, дабы оно птицею летело во все концы нашей милой Франции. Но что-то я отвлекся.

Брат Рене появился у нас весною, когда первые ростки под солнцем Господним уже тянутся к небу. Был он невысок ростом, худощав, но крепок, и глаза его цвета нормандского неба были добрыми и, казалось, всегда открытыми миру и благочестию. После пострига определен был сначала в помощь брату Эммериху на кухню. Тихо и тщательно исполнял он нехитрые свои обязанности, пока помощник настоятеля, суровый и желчный брат Жак, зашедший случайно туда, не нашел некий листок бумаги, испещренный письменами. Строго вопросив, кто вместо трудов праведных занимается сей чепухою, он услышал в ответ робкое “Я…” брата Рене.

– Так ты разумеешь грамоте? – вопрошал брат Жак.

– Да, – ответствовал Рене, – и латынь знаю немного…

Ничего не ответив, брат Жак удалился, однако вскорости брата Рене перевели в библиотеку, под начало брата Клода, коего обширные знания способствовали тому, что шестеро смиренных монахов, усердно трудясь, переписывали и изучали труды столпов церкви, коих в монастыре (не столпов, конечно!) было предостаточно. Там я впервые и встретился с ним. Его живой ум, связная речь, молодость и искренность подкупили меня, к тому же он был отличным рассказчиком, сочиняя всякие выдумки, а я, в силу натуры скромной моей, – благодарным и единственным его слушателем. Мне нравилось слушать истории, которые он рассказывал, а было их у него… Клянусь святым Яннуарием, я не знал ни одного такого выдумщика! Мало того, он, вольнодумец, их записывал, а так как с бумагою и пергаментом было трудно, то писал он на чем угодно, даже на лоскутах старой рубахи, используя мелкие угольки, украденные из кухни. Но самое замечательное было то, что он клялся мне, хитрец эдакий, что видит во сне чудеса! Но вот что зрит он во время снов своих, отказывался мне рассказывать. “Не пришло время!” – улыбаясь, говорил он тихо.

Однажды после вечерней мессы, когда понадобилось срочно переписать некий трактат для его светлости епископа Амьенского, мы остались с Рене в библиотеке вдвоем. Усердно орудуя перьями, трудились мы, пока он не нарушил молчание, прерываемое лишь скрипом перьев.

– Брат Жерар! – окликнул меня Рене. – Я думаю, пришло время и тебе узнать…

– Что?

– То, что снится мне, вернее, то, что вижу я во снах своих…

– Помилуй, Господь! Неужто видишь ты такое, что и сказать страшно? А вдруг это козни дьявола? Во сне, когда разум отдыхает, самое время для совращения!

– Успокойся, это не Сатана и не демоны-искусители. Не вино и женщины, нет там греха…

– Так что же видишь ты, любезный друг мой?