Виктор Венцель - Монохромность

– Сначала был женский голос. Именно женский.

– А что потом?

– Через несколько дней стали звучать другие голоса. Много. Все разные. Похожие, но слишком несходные. Они говорили мне о многом, но слишком тихо. Кажется, просили оставить их на месте, не забирать во тьму и не тянуть на небеса. Я так ничего и не смог разобрать. Призраки говорили постоянно, часто, почти ежедневно. Я даже бросил пить. На какое-то время.

– То есть, вы слушали телепомехи, и различали целые фразы на латыни? Занятно. А что же потом? Они стихли? Были ли в истории маяка какие-то выдающиеся трагические истории, которые можно связать с этим местом.

Свен пожал плечами. Его серое лицо в блеклом свете электрофонаря казалось теперь ослепительно белым.

– Мне известно только о погибшем писателе…

– Вам и Виктор Венцель являлся?

– Нет. Я так и не смог их увидеть. Хотя пытался записать голоса, сфотографировать, снять на видеокамеру…

– И чем же это закончилось?

– Внутри маяка постоянно сбоит электроника, я же говорю. Телефоны не ловят связь, а снимки не удаются даже на мобильном, не говоря уже о старых «мыльницах». Что-то постороннее выдает помехи и шумы.

– Вы утверждаете, что ваш маяк – это место сбора неупокоенных душ?

– Я ничего пока не утверждаю, – проговорил Свен мрачно, – Я только начинаю догадываться. Если бы только вы могли задержаться здесь на несколько дней и услышать их! Конечно, отсюда вывезли всю технику, с началом комендантского часа, но…

– К сожалению, у меня слишком плотный график. Лучше я просто запишу ваши слова.

– Пусть так. Только скажите, вы верите моим словам? Или как все остальные считаете меня сумасшедшим?

– Я верю в то, что вы верите в эту историю, – отозвался я сухо, сам удивившись своей прямоте, – Впрочем, статью я вам гарантирую. А какой из этого всего будет результат – покажет время.

Смотритель промолчал, затем медленно кивнул в ответ. Глаз от блокнот он так и не отвел.

– Это лучше, чем ничего. Вы говорите, во всяком случае, честно.

– Я очень бы хотел разобраться в этой вашей истории. Просто голоса читающие библию… это…

– Вы не понимаете, здесь совсем другое, – обиженно заявил Свен и стал похож на большого ребенка, – То, что я пытаюсь донести до вас – настоящая сенсация. Я склонен считать, что стою на пороге настоящего открытия. Все в мире взаимосвязано, правда? Вы думаете, призраки из этого Маяка могут быть связаны с волной исчезновений в городе, Килиан?

– Нет. Паранормальщина не может быть таким злом, каким являются люди. Если в нашем городе заявилась банда ублюдков и маньяков, не стоит приплетать сюда потусторонщину. Человек и без вмешательства извне может превратиться в чудовище, чтобы там не говорили ваши голоса.

– Вы считаете это просто набором случайностей или пьяным бредом?

– Нет никакой разницы, во что я верю. Я здесь, чтобы передать читателям вашу историю и историю этого места. Как говорится в Библии «Vanitas vanitatum et omnia vanitas».

– Я не знаю, что это значит.

– Суета сует, и все – суета. Теперь давайте вернемся к самому началу нашего разговора. Итак, Свен, постарайтесь точно вспомнить, с чего все началось?

Количество осадков: 7 – 10 мм.

Скорость ветра: 0,3 – 1,5 м/с.

Кажется, это было известно еще с самого начала времен. Вернее, с того самого момента, когда человек научился мыслить и ощущать. Незаметная, но упрямая болезнь, протекающая медленно, тяжело, порою и с серьезными осложнениями. Одиночество в толпе – синдром мегаполиса, неприятное приложение к нему, плата за полученные деньги, гонорары, роялти, секс, любовь, удовольствия и бытовой комфорт. Город задает свой противоестественно быстрый темп жизни, когда общаться становится просто некогда. Утреннее «Guten Morgen» соседу в лифте, обмен новостями с коллегами на работе, обсуждение диеты с фитнес-тренером, усталое «привет-как-дела-все-хорошо», брошенное супруге или супругу перед сном – все это превращается в обязанность, традицию, или вернее говоря, правило.

Происходит переизбыток контактов в течение дня. Возникает некая интоксикация поверхностным общением со случайными людьми, поэтому мы уже не можем принять общение настоящее, глубокое – дружеское, родственное, любовное. Общение – тоже, своего рода наркотик. Он хорош только в небольших количествах, инъекциях и дозах. Когда нечто находится в переизбытке, оно обесценивается. Этот закон верен как для рынка, так и для отношений: чем больше вынужденных контактов, чем больше людей вокруг, тем меньше хочется видеть вокруг себя других. Наше общество к общению не располагает – потребность в нем словно бы и не предусмотрена.