Глеб Васильев - Пушкин в Голутвине. Герой не своего романа

– Степа, – папа устало вздохнул. – Давай-ка еще выпьем. Да расскажи мне, как твои дела, а то ты все молчишь, как будто с тобой и не происходит ничего. А со мной тут такая история случилась. Пошел я в магазин, а на улице ко мне девушка подбегает. Глаза у нее прямо-таки горят от восхищения. Она меня с таким придыханием спрашивает: «Скажите, это действительно Вы?». «Да», – говорю. – «Я – это действительно я». Девушка совсем расцвела. Говорит: «Я так и знала, что это Вы!». Я ей даже автограф дал – так и написал на сигаретной пачке, которую она протянула, – «От Черепанова на добрую память. PS. Бросай курить, дурочка». Интересно, за кого она меня приняла. Наверное, с каким-нибудь актером спутала. У меня друг был, Марик Гриншпун. Так его всегда за актера Старыгина принимали, который в «Трех мушкетерах» Арамиса играл. Мы этим часто пользовались, чтобы во всякие элитные тусовки просачиваться и на закрытые кинопоказы пролезать. А однажды на Марика набросилась девушка с молотком и проломила ему голову. Потом выяснилось, что она ненавидела Старыгина. Уж и не знаю, чем он ей так не угодил. Я как-то раз со Старыгиным выпивал, так он вполне нормальный мужик. Я даже его портрет на салфетке нарисовал и ему подарил, а он обещал меня в театр на какой-то свой спектакль провести… Да только мы больше не встречались. Правда я однажды для этого театра декорации разрисовывал – халтура такая была… а теперь… ничего не… не… не осталось…

Папа закрыл глаза, уронил голову на грудь и захрапел. Его пальцы разжались, и пустая бутыль с глухим стуком упала на пол.

– Ничего, папа, я придумаю тебя счастливым, обязательно придумаю, – я погладил папу по седой косматой голове.

18

Забравшись под одеяло с головой, я позвонил Ире.

– Привет, как дела, сегодня была какая-то погода, и я был более-менее подходяще одет, – сказал я. – А еще я сегодня видел, как яростно возводят в квадрат, потом пил водку и пиво с Радиком, Коляном и Павликом, нас побили, затем я узнал, что все врут и выдумывают, а мой папа выдумывает себя очень несчастным. А ты меня каким выдумываешь?

– Побили? – сонно переспросила Ира. – Как это?

– Руками и ногами, по голове, туловищу и конечностям, но это пустяки. Расскажи, каким ты меня видишь?

– Сейчас я тебя не вижу, только слышу. И твой голос говорит, что тебя избили, Степа. Представлять это мне очень не хочется, но я уже представила, и, надеюсь, воображение меня обманывает.

– Конечно, обманывает! – подхватил я. – Оно только этим и занимается. Может быть, я только вообразил, что меня избили, потому что мне в какой-то момент захотелось приключений… Ты помнишь, как мы познакомились?

– Я гуляла по ботаническому саду, увидела тебя и предложила прогуляться вместе, – ответила Ира.

– Просто так взяла и предложила?

– Как будто ты сам не помнишь. Я сказала: «Эй, парень, не хочешь погулять?», ты согласился. Мне было тогда очень скучно.

– И что, я тебя развеселил?

– Не совсем. Скорее, ты меня напугал. Ты рассказывал какие-то совершенно дикие вещи. Мне запомнилось, как ты показал на фонарный столб и спросил, уверена ли я, что тот действительно существует.

– А он существовал?

– Если верить тебе, то нет ни малейшей возможности узнать это. То, что мы видим, может оказаться галлюцинацией. Как ты сказал, если бы на месте столба стоял розовый крылатый слон, вероятность того, что это обман зрения, была бы более высокой. А образы привычных предметов принимаются нами по умолчанию и не требуют доказательства своего физического существования. Я тогда подошла и дотронулась до столба – на ощупь он был таким же реальным, как и с виду. Но ты возразил, что тактильные ощущения – это всего лишь электрические импульсы, которые через нервную систему попадают в мозг. И все бы ничего, если бы эти импульсы нельзя было бы генерировать искусственным образом и передавать извне. То есть, выходило, что человек с повязкой на глазах, находящийся в пустоте, если подключить к его мозгу генератор тока определенной частоты, вполне мог бы увидеть и потрогать несуществующий столб.

– Да, не очень приятная теория, – согласился я. – Но если я напугал тебя, почему ты продолжила со мной общаться?

– Когда мы расстались после той первой прогулки, я почувствовала себя бесконечно одинокой. Мне представилось, что вокруг нет ничего, и этот человек в пустоте – я. Что в мои глаза, уши, нос и рот рвутся потоки электрических сигналов, симулируя изображения, звуки, запахи и вкусы. Наверное, я была бы на грани самоубийства, если бы не засомневалась в том, что действительно живу. Но тут меня посетила странная мысль. Если ты рассказал мне об этой пустоте, если ты знаешь о ней так много, значит, ты и сам находишься в ней. Стало быть, я не одна в этой бездне, нас как минимум двое. Типичная женская логика, да. Но она меня успокоила. К счастью, перед расставанием ты записал номер моего телефона.