Глеб Васильев - Пушкин в Голутвине. Герой не своего романа

Мне стало ясно, почему я тогда принялся поедать елочную хвою. Конечно, я придумывал себя в образе Муми-тролля. Этому бегемотику невозможно было не позавидовать. У него было все: куча веселых, добрых, отважных, трогательно трусливых и даже забавно ворчливых друзей, головокружительные приключения, походы, потопы, кометы и магия, самый уютный в мире дом и лучшая семья, в которой никто и никогда не ругался. Понятно, что между обычным пятилетним ребенком из московской хрущевки и сказочным скандинавским троллем точек соприкосновения маловато. Мне удалось найти лишь одну такую точку – доступность елочных иголок. Чуть кисловатый смолистый вкус хвои оказался довольно приятным. Я ел ее, аккуратно кладя на язык по одной иголочке и медленно двигая челюстями, чтобы не уколоть небо или десны, и представлял, как омумитролливаюсь.

– Алло, Степа! Ты чего молчишь? Заснул что ли? – Ирин голос заставил меня вынырнуть из затягивающей пучины воспоминаний.

– Не сплю, просто задумался, – ответил я. – Ира, как думаешь, я похож на Муми-тролля?

– Хм, в вас есть что-то общее, особенно если смотреть в профиль, – сказала Ира. – Странно, что я не замечала этого, пока ты не спросил.

– Это плохо, что мы похожи?

– Нет. Ты только такое же брюшко как у него не отращивай.

– И хвост, – добавил я. Интересно, был бы я сейчас похож на персонажа детской книжки, если бы в детстве не так усердно воображал себя на его месте.

– Ну, с хвостом у тебя и так все в порядке, – рассмеялась Ира.

– Вот и славно. Давай прощаться? А то спать, наверное, пора.

– Спать была пора часа за два до твоего звонка, но лучше уж поздно, чем никогда. Кстати, ты завтра вечером свободен? Может, сходим куда-нибудь?

– Да, может быть. Созвонимся. Спокойной ночи.

– Сладких снов, любимый, – в трубке раздалось отрывистое чавканье. Я догадался, что так сотовая связь интерпретирует поцелуи. В таком случае, секс по телефону должен быть вещью неисчерпаемой омерзительности.

Закончив разговор, я подумал о другой странности. Вика знает, что допридумывает меня, и этот частично вымышленный образ доставляет ей какие-то неприятности и страдания. Ира далека от теории и практики сознательного выдумывания себя и окружающих, но я в ее интерпретации выхожу гораздо более сказочным персонажем. Прямо каким-то Гудвином, волшебником Изумрудного города. Гудвин тоже был обычным человеком без магических способностей, но мечты Железного Дровосека, Страшилы и Льва исполнил. Строго говоря, ему помогли смекалка и навыки психоанализа, только дела это не меняет. Похоже, волшебство заключается именно в том, что кто-то берет и делает реальностью мечту постороннего человека, не ища для себя выгоды. Пожалуй, это достаточно наивно для того, чтобы быть правдой.

19

Снова зима, ненавистная шапка и пакет с нотной тетрадью. Я стою перед музыкальной школой и бездумно ворошу носком ботинка снег. Такое ощущение, что я здесь уже целую вечность. В голове пустота. Через двери школы изредка заходят и выходят дети, с родителями и поодиночке. Но меня как будто здесь нет. Никто не обращает на меня никакого внимания, словно я бестелесный дух. Но я-то знаю, что это не так. Ничего не происходит ни внутри меня, ни снаружи. Короткая круглая бабка с собранными в пучок огненно-рыжими волосами семенит следом за резво бегущим по заснеженной дороге таким же рыжим мальчиком. Она кричит: «Сема, немедленно вернись и надень шапку! Голову простудишь!». Это не происшествие, а просто пара рыжих точек на периферии моего зрения. Но вот, наконец, случается то, ради чего я здесь околачиваюсь. Увидев девочку, вышедшую из школы, я спешно склоняюсь над ботинком, делая вид, что завязываю некстати развязавшийся шнурок.

– Привет, Степа, – говорит девочка. – Что ты здесь делаешь?

– Привет, Ира. У меня занятия по фортепьяно перенесли на сегодня. Только что освободился, – вру я.

– Понятно.

– Ты домой? – спрашиваю я.

– Да.

– Не против, если я с тобой прогуляюсь? – чувствую себя полным идиотом.

– Прогуляйся, если делать нечего, – Ира пожимает плечами.

Мы молча идем через дворы, я смотрю себе под ноги. Сейчас я ненавижу свою шапку в сто раз сильнее, чем прежде, но не за кусачесть, а потому что выгляжу в ней придурком.

– Скоро каникулы, – неожиданно для себя говорю я. – Чем займешься?

– Мне нужно написать доклад по биологии. Этим и займусь, – отвечает Ира.

– Что, целых две недели будешь доклад писать?

– Да. А что?