Mara Strega - Сказки о страшном

– Мария Эдуардовна, я могу поклясться, что оставляла его дома. Каким образом он снова оказался у меня в сумке – ума не приложу…

***

Дэвид сидел у окна, уставившись на серо-белый унылый пейзаж, и напевал какую-то песню. Кажется, что-то из Placebo. Он слегка покачивался в такт мелодии, а мыслями он был, казалось, далеко за пределами реальности. Он узнал кое-что, что ему не предназначалось,

подсмотрел

и чем он не хотел делиться с кем бы то ни было. Только он подозревал, что обязан сказать Марии. Пусть Дэвид Кунччи и был изрядным говнюком, пусть и вёл себя иногда, как подонок, но чужие секреты он не выдавал. Это и снедало его сейчас. Дилемма: рассказать Марии, испортить ей настроение, а также и жизнь на последующие месяцы, или быть хорошим мальчиком и позволить ей всё узнать в своё время…

когда будет поздно

Его метания прервал её голос почти над самым ухом:

– Дэвид? Теперь и у тебя развилась ситуационно обусловленная глухота?

Он дёрнулся, как ошпаренный, обернулся. Мария улыбалась, а до него смысл сказанной фразы не доходил.

– Эээ… что?– спросил он.

– О чём ты задумался?

– Да так… Ты-то чего такая радостная?

Мария сделала вид, что собирается запрыгать на месте:

– Алина ушла в отпуск и забрала Глюино с собой. Две недели у нас будет спокойно!

Дэвид заставил себя улыбнуться, потом спросил как бы невзначай:

– Послушай, когда, ты говорила, будет готова кукла для мистера Кинга?

– В марте её начнут делать, а что?

сказать или нет? сказать или нет?

– Сегодня мне приснился сон… Или… Скажем так, это было ночное проявление сияния. Мне снилось, что мистер Кинг смертельно болен, и что ему дают только два месяца, а сейчас только начало февраля, так что…

я не произнесу это вслух

– Я всё равно не уверена, что у меня получится, – тихо, но без капли паники проговорила Мария. Она села на краешек дивана, что всегда выдавало в ней волнение, а на лице её было выражение, которого Дэвид не ожидал, – печаль. Глубокая, как само море.

она знает?..

я только знаю что когда-то ему суждено умереть

***

Дорогой С.К.!

Дэвиду снился страшный сон. Он сказал, вы в больнице. Будьте осторожны!

Ваша Мария.

Дорогой С.К.!

Вы пугаете меня. Отзовитесь!

Ваша М.Э.

Доброго времени суток!

Кто бы ни читал это письмо, пожалуйста, отзовитесь. Мне страшно.

Я не вижу его…

М.Э.

Добрый день, дорогая М.Э.!

Я не сразу нашла ваши письма, Стивен никогда не даёт мне пароли от своих ящиков.

Он в больнице сейчас, но всё уже в порядке. Нет. Далеко не всё в порядке: у него рак лёгких. Как-то события так быстро разворачиваются, я даже сама не понимаю, сколько дней уже прошло с тех пор, как он оказался в реанимации… Сегодня он немного пришёл в себя, начал самостоятельно дышать и попросил написать вам. Он просил вас поторопиться, хоть я и не совсем поняла, о чём он.

Поторопитесь, умоляю вас.

Иначе я сойду с ума.

С уважением, Табита Кинг.

***

Иногда Мария могла расплакаться без причины, особенно когда читала что-то. Она не смогла бы объяснить, что с ней происходит. Возможно, некоторые тексты сияли, показывая эмоциональное состояние писавших их людей. Это был как раз такой случай.

Она сидела на работе, попивая чай, и довольно беззаботно читала письмо жены мистера Кинга. Уже прошло то время, когда она боялась смерти, что-то в ней оцепенело, заставив относиться ко всему философски. Секунда – и вот она рыдает, сама не зная о чём. Она чуть не захлебнулась чаем, так душили её эти рыдания. Она отлично понимала, что время ещё есть, что о нём заботятся знающие американские медики, что он всё ещё жив и относительно здоров (если не считать рака лёгких).

пожалуйста только не он только не сейчас

Она глубоко подышала и сумела успокоиться. Так или иначе, эта чёртова кукла сумела задеть мистера Кинга. Так или иначе, от этой демонической сущности в теле куклы следует избавиться. Всё летит к развязке.

Поэтому все две недели она была спокойна.

Все две недели, что Алина отдыхала с мужем в Египте, в отделении царил покой и порядок. Никто не умер.

Правда, на десятый день случилось кое-что страшное.

– Доктор, я хочу умереть.

Мария смотрела в абсолютно сухие и осмысленные голубые глаза пациентки и тряслась от холода. Она слышала эту фразу пару раз и раньше (в других больницах), но таким твёрдым и уверенным тоном – впервые.