Артем Тихомиров - Комната, которой нет

– Семейного совета?

Вера улыбнулась, погладила Ольгу по голове.

– Ты схватываешь на лету, красавица. Соберитесь, услышьте правду. Расскажите друг другу все. Этот выродок не так силен, как ему хочется казаться. Как всякий дегенерат, он не владеет логикой, в его голове творится черт знает что. Сыграйте на этом. Запутайте его. И помни главное – на самом деле никакой комнаты нет.

– Как нет?

– Вот так. Нет – и все.

Вера открыла одну из дверей, и Ольга увидела, что напротив порога стоит кресло, а рядом с ним отец. Его глаза широко распахнуты.

– Иди. Ты ему нужна.

Ольга кивнула.

– А где будешь ты?

– Я свяжусь с другими. Может, мне удастся их предупредить.

– Вер.

– М?..

– Я до сих пор ничего не понимаю.

– Поймешь. Иди! Иди.

Вера крепко стиснула ей плечо, чтобы привести в чувство. Боль эта была реальной. Иди! Ольга повернулась и шагнула в спальню родителей.

Отец стоял и смотрел на нее огромными глазами, в которых она видела собственное отражение: призрак, выходящий из ворот, открытых в иной мир. Федор боялся и был потрясен и не мог бы скрыть этого при всем желании. Через мгновение Ольга сообразила, что дело не только в самом факте ее появления. Она вспомнила о следах побоев на своем лице. Ссадины, синяки, отек на глазу, почти черный и истекающий гноем. Ольга уловила знакомый запах родительской квартиры, вспоминая, что уже давненько здесь не была. В очередной раз она подумала, что поступала в последнее время не очень честно. Впрочем, Игорь не отставал от нее. Им обоим почему-то казалось, что занятость – это достаточное оправдание для наплевательского отношения к родителям.

Ольга протянула отцу руки, и они обнялись.

– Пап, это я. Правда, я, – прошептала она.

– Знаю. Я ждал, когда комната появится, давно ждал… Но откуда ты… Из…

– Из своего дома.

Ольга, отстранившись, всмотрелась в лицо отца. Казалось, он тяжело болен, эта одутловатость, нездоровый цвет лица, желтушные белки очень ей не понравились. Впрочем, при таком плохом освещении трудно судить однозначно.

– Так, значит, между ними есть связь.

– Связь?

– Выходит, что она у каждого своя, – сказал Федор. – Не знаю, может быть, и так. Либо она умеет размножать себя. Ты видела его… Того, кто внутри? – он взял ее за подбородок, повернул лицо к себе. – Что у тебя с лицом? Как будто под грузовик попала, Оль. Ну?

– Лучше бы попала. Пап, я должна тебе много чего рассказать. И матери, всем. Это я виновата…

– Погоди.

– Нет. Пойдем. Нам всем надо собраться внутри, на его территории!

Ольга обежала кровать и склонилась над матерью. Та лежала под одеялом словно безжизненная колода.

– Она спит, – сказал Федор. – Может, не надо будить?

– Надо, пап. Нам нужно собраться вместе. Он этого хочет. Ребенок.

– Зачем?

– Он не знает, что тем самым сделает себе хуже. Вспомни, как все было тогда. Ты знаешь?

Федор помолчал, потирая лоб подушечками пальцев.

– Знаю. Теперь знаю…

Ольга принялась будить Людмилу. Федор подошел к двери, оглядел комнату, слыша у себя в голове слова, сказанные когда-то его женой, те, что содержали правду… самую горькую и невыносимую в его жизни, а где-то на заднем плане позвякивали колокольчики и тихо пел ветер, дувший в щель балконной двери.

– Мама, мам, просыпайся, – шептала Ольга, тряся Людмилу за плечо. – Пап, ну помоги…

Федор покачал головой – он твердо знал, что ненавидит свою жену. Когда-то он пробовал простить ее и долгие годы обманывал себя, что ему удалось. Он не совершенное существо, но не он виноват в случившемся. Он боролся в меру сил, а теперь, оказывается, все было напрасно.

Ольга перевернула Людмилу на спину, и та издала стон, как глубоко спящий человек, которого грубо вырывают из сладкого сна.

– Мама, пора вставать! – сказала Ольга, уже не понижая голоса. – Надо идти!

– Куда? – женщина потерла глаза. Федор отвернулся, теперь он видел, какой на самом деле она была. Неряшливой, потерявшей с годами все свое наносное очарование, и дело вовсе не в годах. Плохая кровь дает о себе знать.

Федор чувствовал злость и обиду.

Именно сейчас в его сознании обострились прежние противоречия. Если раньше он делал вид, что смирился, ради детей, то почему сегодня надо идти наперекор себе?..

Ольга заставила мать сесть.

– Пошли, мама, пора поставить точку. Вспомни, как все было!

Людмила поглядела на мужа, потом на дочь, и постепенно в ее взгляде стала появляться осмысленность. Она была зла.