Марьяна Романова - Стая

– В армии получил, – кивнул я.

– Вот и замечательно. По пути ты должен будешь заехать на рынок и купить мяса. Только я тебя прошу – не покупай всегда в одном и том же месте. И никогда – на рыночке, который прямо возле садового товарищества.

– Я понял вас.

– И про запас не покупай, – Семенов явно нервничал. – Бери каждый раз на одну порцию, свежее. Я покупаю для нее парную телятину. Один раз можешь взять курицу, Алена любит… Только лучше бери живую… Она сама… – кашлянув, Семенов замолчал.

– А… она не нападет на меня?

– Может, – пожал плечами Семенов. – Ты вправе защищаться. Только, пожалуйста, очень сильно ее не бей. Дочка все-таки моя.

– Да что вы такое говорите! – возмутился я. – Я вообще не собирался ее бить. Я что, похож на человека, который бьет девушек?

– Ну… ты же и сам все видел, – улыбка Семенова была больше похожа на гримасу инсультника. – Я тебя научу, как надо. Алена боится огня. Я-то сам уже приноровился с ней, а по первости делал вот как – обматывал деревяшку тряпками, маслом пропитывал, поджигал и впереди себя выставлял. Кидается она на меня – я ей факелом в лицо. Я для тебя сделал несколько, на веранде стоят. Только ты поосторожнее, пожар не устрой. Если Алена убежит – все пропало. Либо сгинет она, либо поймают ее – и тогда ей верная дорога к смерти.

– Мне… Мне просто положить в ее… хм… миску это мясо? И налить свежей воды?

– И подмести… Говно ее вымести… Она ведь как животное стала, Артем… Ты видел ее. Животное…

– Я все сделаю, – я старался говорить спокойно, но внутри у меня все бушевало.

Я сочувствовал Семенову, и были моменты, когда я на все сто верил его горячему решению спасти дочь – пусть вот таким жестоким способом, но зато спасти. Семенов жил этой идеей, стал ее фанатиком. Фанатик, во всех прочих вопросах сохранивший рассудочность, – такие люди легко собирают толпы под знамена своей идеи. И ведут других за собою.

Но с другой стороны, секрет, хранителем которого я невольно оказался, тяготил меня, мешал спокойно спать. Мне все чаще снились липкие густые кошмары. Все чаще во сне я видел Алену – потерявшую человеческий облик, запертую, не растерявшую страсти сражаться за себя. Иногда я думал – вот обычного здорового человека посади на цепь и оставь на столько времени в полной изоляции – кто даст гарантию, что он бесповоротно не сойдет с ума?

Семенов отбыл в командировку, и на следующее утро я поднялся на рассвете, чтобы до работы успеть навестить Алену. Пока рулил по пустой загородной дороге, пока бродил между мясных рядов на рынке, выбирая кусок получше, пока шел по знакомому мне поселку, я был спокоен. Это была защитная реакция – сосредоточить внимание на простых и понятных действиях.

Но вот наступил момент, когда я должен был спуститься в подвал. И мне было стыдно за животный, первобытный страх, который я испытывал. Семенов действительно оставил для меня факелы. И большую канистру с водой – потушить начинающийся пожар, если что-то пойдет не так. И то и другое я взял с собою в подвал. Колени были такими слабыми, что я несколько раз споткнулся на темной лестнице и едва не покатился кубарем вниз. Дрожащими пальцами не сразу попал ключом в замок. Первая дверь поддалась легко, а вторая сопротивлялась – ключ скрежетал, застревал, не слушался. Мне пришлось даже остановиться и несколько раз глубоко вдохнуть. Меня еще в армии научили, что глубокое ровное дыхание в опасных ситуациях решает все. Мгновенно возвращает тебя в состояние воина и хозяина положения.

Пока я возился с ключом, за дверью была мертвая тишина. Мне чудился в этом подвох. Как будто бы хитрый умный зверь выжидает момент, чтобы неожиданно на меня наброситься, опрокинуть меня на пол всей силой своих мускулов и разорвать мне клыками горло.

«А ну-ка прекрати! – сказал я сам себе. – Она никакой не хитрый и умный зверь. Она – бедная девушка, потерявшая рассудок. И даже если она решит напасть, ее сил не хватит против меня. Она недоедает, она истощена и напугана не меньше моего! Еще и незнакомый человек к ней идет, вместо отца, к которому она привыкла. Что она подумает – что отец ее бросил запертой? Бросил вот так вот унизительно помирать в подвале?»

Но логика не помогала – мне все равно было страшно так, как будто бы за дверью был настоящий матерый волк.

Перед тем как войти, я зажег факел, как и учил Семенов.

«Ты быстро войди, а дверь сразу запри за собою. Ключ пусть будет на длинной веревке у тебя на груди. Заправь его под рубашку, – наставлял меня Семенов. – И только потом приступай к делам. Дверь не должна оставаться открытой больше нескольких секунд. Нет, Алена не сбежит – цепь крепкая. Но когда она видит открытую дверь, начинает так рваться, до кровавых ран на горле. Ты не должен допустить, чтобы она себя травмировала».