Джерри Джерико - Сказка о муравье

Вокруг часовни ровными рядами росли ели, а уж за ними и раскинулась рощица, начавшая, было, взбираться по холму неподалёку, да устало замершая на склоне. На вершине холма стоял здоровенный каменный столб с символом на вершине – пять вертикальных линий, пересечённых единой горизонтальной. Под священным символом Пяти Струн располагалась табличка, где значилось, что на этом самом месте в скором времени будет воздвигнут храм.

В трещинах между плитками дорожек у часовни росла густая высокая трава, там же повсюду сновали муравьи. Их маршруты проходили по трещинам, выбоинам, они взбирались на скамейки, пересекали изящную балюстраду, переплетались у самого входа в часовню. Муравьи были повсюду – они лезли в обувь и под одежду, пробегали по щекам, заглядывали в уши, путались в волосах.

Ланцо панически забился на постели, стряхивая с себя снившихся ему муравьёв. Во сне он сидел на скамье и пытался ладонями пресечь маршруты муравьиных отрядов, но те упорно лезли напролом, не обращая внимания на его жалкие попытки защитить собственное тело от бесцеремонного обыска. Как ни пытался, Ланцо не мог подняться со скамьи и метался по постели, тщетно силясь оторвать тело от импровизированного ложа.

В роще тревожно кричали птицы. За деревьями что-то мелькало, будто ходил человек, постоянно прячась за стволами. Но как Ланцо ни напрягал зрение, так и не смог понять, кто или что таилось в роще. Он в страхе вертел головой, которую густо облепили муравьи, и перед глазами его маячили деревья, светлые стены часовни да символ на холме.

Внезапно холм пошевелился. Без малейших земных колебаний, шума или ветра восстал холм из-за деревьев, как поднялся бы лось со своей укромной тёплой лёжки. Он взмыл ввысь, венчаный символом Струн, и обернулся к Ланцо своими пустыми глазницами. То был гигантский череп с широкой пастью – комья бурой земли свисали из неё как громадные зубы. Валились из-под них камни, древесные корни да чьи-то серые кости.

Поднимался великан во весь рост, опираясь на могучие костяные ноги-колонны. В правой руке он держал меч с золотой рукоятью, с клинком, точно сделанным из жала осы-титана – с кончика его капал жгучий яд янтарного цвета. На великане развевался удивительный наряд – местами потёртый балахон из золотых чешуек, изукрашенный обыкновенными булыжниками вместо драгоценных камней. Сквозь прорехи золотых бликов под ним виднелось рубище, покрытое бурыми пятнами.

Мощные костяные руки и ноги крепились на весьма тщедушном скелете из золотых прутьев, едва прикрытом одеждой. Толстая шея была обмотана кожаным шарфом поросячьего цвета, из которого и рос череп, увенчанный столбом.

Великан горделиво выпрямился и указал мечом на Ланцо. В тот же миг муравьи, облепившие Ланцо, ринулись прочь, как и все их собратья, что ползали кругом. Тёмной дрожащей рекой потекли они к великану и устремились прямиком в его нутро. Великан долго вбирал в себя муравьиный поток и таил эту клубящуюся массу под своими одеждами, а также в сыпучих недрах своей головы.

Ланцо, освободившись от муравьёв, вскочил на ноги и бросился бежать прочь, в сторону города. Быстрее ветра он пронёсся по деревенским просёлкам и ворвался в туманную Черру, где царила тишина и безлюдье. Вокруг не было ни души, не слышался ни говор людской, ни цокот копыт, ни скрип телег – город точно вымер. Над крышами виднелись свисающие с неба верёвки, концы их терялись в тёмных переулках и шевелились, точно их дёргал какой-то притаившийся шутник.

Ланцо примчался на Знаменный рынок и запрыгнул на пустующий эшафот, где спрятался за колодки и поджал ноги. Позади себя он слышал тихий шелест – то падала сыпучая земля. Нескончаемым душным водопадом шелестела она по площади. Из-под эшафота выплыло облако пыли. И постепенно пыль заполонила собою всё пространство, сокрыв улицу серым, удушливым туманом.

Медленно прояснилась в тумане громадная голова великана, который опустился на четвереньки и полз по площади, заглядывая во все закоулки и выискивая Ланцо. Разверзнув свою землистую пасть, окружённую потоками почвы и комками глины, великан приблизился к эшафоту и, заприметив Ланцо, склонился над ним. Ланцо, укрыв лицо воротом рубахи, неподвижно сидел и глядел, как в недрах пасти великана шевелилась гигантская человеческая масса, беспрерывно трансформируясь подобно глине – тела искажались и сливались друг с другом, через миг вновь отчётливо угадывались и снова растекались бесформенной жижей.