Светлана Кузина - Двенадцать полнолуний

– Дорогая, тебе нравится? – Алекс кивнул в сторону сцены, где отплясывали девушки в духе Мулен-Руж. С гордостью кивнул, будто он как минимум сам поставил этот танец.

– Очень красиво, – равнодушно отозвалась Яна, отпивая шампанское, – Я сейчас вернусь, мне надо позвонить, поздравить с Новым годом.

– Родителей? – уточнил Алекс, – Передавай им поздравления от меня тоже!

– Родителей, – кивнула Яна, встала и пошла к выходу. Шикарный холл, услужливый портье, улыбки вокруг, Яна тоже попыталась улыбнуться, вышло фальшиво. Как же она возненавидела улыбки по протоколу, прожив в Америке четыре года! В номере Яна скинула туфли на шпильках и босиком, в чулках, с наслаждением прошла по ворсистому ковру. Она не собиралась звонить родителям, она думала, что может набрать заветные цифры и позвонить в Петербург, но ничего не получилось. Яна несколько раз набирала номер до половины и клала трубку. Ему это не надо. Ему не нужны ее звонки и поздравления. Яна подошла к окну, прижалась лбом к стеклу и отчетливо вспомнила встречу Нового года на улице Достоевского много лет назад. Красивое платье, кудри, все как и тогда, разве что стул не надо больше к окну подставлять – и так достает. И, да, она все такая же лишняя на празднике жизни.

– Все мы родом из детства, – пробормотала Яна. А еще подумала, что Алекс, наверное, был прав, когда предлагал Яне посетить психолога. А почему бы и нет? В Америке – это обычное дело! Но Яна не хочет, тем более американского психолога. Она сама во всем разберется, когда-нибудь потом. А пока наденет туфли, спустится в ресторан, выпьет еще шампанского и скорее всего, развеселится и станет такой, какой ее любит Алекс – легкой, смешливой. Никакой другой ее Алекс не любит, потому что он расчетливый американец, а зачем тратить деньги и время на человека, который грустит или пестует свои комплексы? Поэтому ей только и остается быть легкой и смешливой, никак иначе. Бросив взгляд в зеркало в лифте, Яна осталась довольна своим отражением и в зал вошла почти веселая, подумав о том, как же хорошо, что на свете есть шампанское.

Родители уехали ближе к лету, потому что возникло много проволочек, связанных с документами. Яна не помнила эти дни. Спустя годы, она не переставала удивляться, что такой важный этап ее жизни полностью стерся из памяти, будто ненужный файл из компьютера удалили. А, может, так оно и было – защитная реакция, форматирование памяти, обычное дело.

Яна очень боялась бабушку, да и бывала у нее до переезда всего два раза – в три и пять лет. Папа не любил ездить в деревню и в отпуск они отправлялись на Черное море, а один раз на Балтийское, где Яне очень понравилось, потому что море было мелким и можно было зайти далеко-далеко, а вода при этом была по колено. На новогодние праздники родители Яны вместе с ней однажды ездили в пансионат в Карелии, но в основном оставались в Ленинграде и приглашали друзей – у них, у одних из немногих в то время была отдельная квартира. Яна неизменно радовалась, будь то пансионат или гости и понятия не имела о том, что следует ездить и навещать бабушку, которая живет всего лишь в шестидесяти километрах от Ленинграда.

– Как мы отправим к ней ребенка на неопределенный срок? Она же ведьма! – примерно такую реплику услышала Яна от папы, в очередной раз стоя в темном коридоре босиком, и замерзая на холодном линолеуме. Про ведьм Яна мало, что знала, но в некоторых книжках и сказках они встречались, поэтому девочка попыталась восстановить в памяти какие-то иллюстрации и поежилась – неприятные создания эти ведьмы! Но при чем тут ее бабушка? Разве существуют ведьмы где-то еще, кроме как в детских книжках, со страшными картинками? В ту ночь Яна вернулась в свою комнату, в свете лампы нашла одну из книг и начала листать ее. Ведьмы заманивают в лес маленьких девочек, чтобы зажарить и съесть. А еще у них в доме по стенам и под потолком висят мыши, крысы, а то и змеи. И выглядят ведьмы не лучшим образом – страшные, скрюченные, на носу бородавка, а уж пальцы какие – только и ждут, как схватить маленькую несчастную девочку! Яна попыталась вспомнить бабушку, но почему-то не смогла. В ту ночь она так и не уснула, ворочалась, думала, плакала, успокаивалась ненадолго, обнимая большого плюшевого медведя, снова плакала, а к утру пришла для себя к твердому выводу – родители ее предали и взывать к ним бесполезно. Раз бабушка ведьма, то так тому и быть, и выходить из сложившийся ситуации ей придется самой.

Бабушка жила на окраине деревни, ей принадлежал довольно внушительный участок земли, а сразу за ним начиналось кладбище. Все остальные дома стояли значительно дальше – деревенский суеверный народ не желал лицезреть у себя под окнами погост, а бабушке, казалось, было все равно. Яну привезли в конце мая с большим количеством вещей, но основное оставили в квартире на улице Достоевского, и Яна очень от этого страдала. Почему-то мама считала, что брать все-все ее книги к бабушке вовсе не обязательно, сложила их в коробку и убрала на антресоли. Спасибо, что не выбросила!