Иван Гурьянов - Ужасы чародейства (сборник)

Молча, пастор вышел и оставил в крайнем изумлении всех гостей, особенно самаго хозяина, который уже прощался с своею супругою. — Демон улыбался. Но вдруг вошел пастор и за ним дьячек нес чашу святой воды и чашу проса.

— «Дух тьмы!» — сказал пастор, — «ты соблазнил этого человека и имеешь право на его душу. Это твое ремесло. Моя обязанность, сколь можно, защищать погибающаго, и так поклянись мне, что ты не прежде возмешь его, как преодолеешь те препоны, какия я представлю, именно вот чаша проса. Я разсыплю его здесь, и ты должен все его собрать до зернышка — непременно».

— «Клянусь!» — отвечал демон, помолчав, и видя, что пастор разсыпал все просо по полу, и начал собирать оное, как самая проворная курица. Но только что, демон начал сие свое дело, как пастор, с умыслом оставивший в чаше несколько зерен проса, высыпал их в чашу со святою водою.

Демон увидев сие, подскочил к чаше и, зная, что сим средством уничтожилась его власть, завыл и провалился сквозь землю.

— «Слава Всемогущему Богу, милосердо спасающему погибшаго!» — сказал пастор, и Ришард возвратился к жизни. Радость семейства его была чрезмерна.

Вскоре после сего архитектор купил себе новый дом, а сей оставил необитаемым; ибо отверстие, которое сделал демон, провалясь сквозь землю, ничем не могли заложить и никак не могли починить. Что же касается до моста, то демон сорвал одну арку онаго, которую никто не мог поправить, а потому и назвали его мостом чортовым.

За несколько времени до перваго Крестоваго похода, Графство Прованс благоденствовало под управлением Государя справедливаго и храбраго. Славны были дела его по всей Европе; посребренныя уже временем кудри головы его доставляли ему почтение всех его соседей. Теперь, когда бранная труба нигде не возвещала кровопролития, владетель Прованса трудился в составлении блага подданным его, и ежемесячно давал праздник, на котором в учрежденной карусели состязались храбрые рыцари, и получали награды от лучших дам сей области, между коими особенно отличалась дочь владетеля, юная Габриела.

Она была так прекрасна, как заря Майскаго утра. Длинные темнорусые волосы вились в неискусственных, но прелестнейших локонах, по ея прелестной шеи. Все черты лица были образцем красоты совершенной и верным зеркалом чистой души ея и непорочнаго сердца. Вся Франция обожала Прованскую Габриелу.

Хотя история и предания средних веков описывают нам любовников тогдашняго времени самими завидными красками, однакож и тогда, как ныне, были такие, которые не хранили свято законов благороднаго рыцарства, не хранили ни законов чести, ни законов верности, а потому сердце Габриелы молчало, боясь изречь свой приговор. — Многие Князья и Графы старались ей понравиться, но ни один еще не имел надежды получить ее.

Рыцарь Альбин, племянник Графа Шампаньскаго, славился по Франции. Он был молод, но разум его, созрелый в трудах и ученьи, доставлял ему опытность старца. Душа его была благородна и тверда. Непоколебимый в предприятиях, твердый в привязанности, он презирал ветренность и непостоянство, как самые большие пороки. Наружность его была мужественна, характер пылок, поступки скромны, храбрость в нужных случаях неограниченна. Страстям он не повиновался, а успел побеждать их. Сей-то рыцарь явился ко двору Графа Прованскаго.

На следующий день владетель Прованса учредил праздник в честь прибывшего Рыцаря. Решетка турнира отворилась. Рыцари, бывшие тогда при дворе, открыли действие, и юный Альбин увенчался полною славою. Герой спешит положить лавры свои у ног Габриелы, подходит, подымает забрало и — тот, кого не мог победить ни один из рыцарей, видит себя побежденным любовию.

Альбин не любил еще никогда и не думал о любви. Одна дружба до сих пор имела алтарь свой в его сердце. Теперь сердце его предалось новому сильнейшему чувству. Он бросил взор на Габриелу, учтиво поклонился и отошел за решетку, совсем не таков, как вступил в оную. Он любил — и любил пламенно.

Габриела также до сих пор равнодушная, была сильно тронута; храбрость рыцаря, его твердость, его скромность и повсеместная молва о его добродетелях и славе не могли не подействовать на душу девицы, воспитанной в добродетели и славе.

Любовь зажгла свой пламень и в ея сердце.

Протекли восемь дней. Любовь с обеих сторон усилилась и превратилась в пожирающий, неугасимый пламень.