Эдуард Петрушко - Деревня 3

– Надо быть осторожнее, – сказал Артур, собирая картошку в вёдро. Девушка скромно смотрела вниз, складывая летний урожай в ржавые ведра. Она была очень красива. Незнакомка была с длинными, русыми волосами, одетая в стильную древнерусскую телогрею с вышивкой по подолу, на рукавах и вокруг горловины.

Над головой раздался лебединый крик… Эти нежные, тоскливые звуки становятся все ближе и ближе, наполняя грустью сердце Артура. И из-за леса появляются огромные белые птицы. Они легко парили в пустынном небе, словно корабли в море. Раскачиваясь на крыльях, они проплыли над их головами и скрылись за таежным горизонтом. С ними, медленно стихая, замолкла их прекрасная песня. Неожиданно откуда-то взявшиеся лебеди, деревенская красавица, наполнили Артура какой-то детской сентиментальностью и ему захотелось влюбиться, искренне и навсегда.

– Вас как зовут? – спросил Артур вытирая руки о теплые штаны, которые ему тоже выдали взамен джинс. В этом наряде Артур чувствовал себя неловко и выглядел явно не на «100 процентов».

– Люба, – скромно сказала девушка и выпрямившись прямо и без стеснения посмотрела в глаза Артуру. Черты ее лица были безукоризненными, кожа идеальная. Старомодность придавала незнакомке шарма. Артур взял ведра и пошел рядом с Любой. Солнце светило ярко на душе у него стало тепло и спокойно.

Неожиданно появился крепкий Школов Игорь, давно влюбленный в местную красавицу, он почти силой забрал ведра у Артура и не поблагодарив, сменил спутника Любы. Ошалелый и подавленный Артур остался стоять на дороге.

ГЛАВА III

Он не помнил сколько он живет и зачем. Его жилье было глубоко в тайге далеко от людей и его врагов, живших в деревне в пол ночи хода от него. Он знал, что его зовут Семен, а его предназначение это – причинения боли и страха всему окружающему. Он был вожаком стаи, которая сейчас залегла в тайге.

Иногда ему становилось страшно. Перед глазами мелькали события прошлой жизни, когда они врывались в церкви и срывали иконы со стен, а внутренности служителей выпускают из надутых животов на алтари. Потом они набрасывались на жителей деревень и сел, убивая всех без разбора.

Особенно Семен любил детское мясо. После превращения его клыки были больше, чем у любого в стае, и он колол ими маленькие черепа как грецкие орехи, без особых усилий и напряжения. Прокусив череп, он высасывал всю кровавую кашу быстро и жадно, словно пил вино. Потом поднимал над собой маленькое тело и подставлял под пульсирующую кровь свою морду. Сладостно урча, он впивался в мягкую плоть и в мгновение ока все было кончено.

В конце адского пира деревню поджигали. Дома горели как жаровни неистовым пламенем, в них кричали выжившие люди, сгорающие заживо. Зачем вы забыли силу мертвых, их лютый гнев!? Зачем вы поклоняетесь идолам в каких-то избушках!? Вас никто и ничто не спасет!

Семен вышел босиком на улицу и посмотрел по сторонам. Деревья без коры стремились к облакам мертвыми, кривыми копьями. Воняло тиной и гнилью. Среди мертвого леса разбросано старое поселение, где не ступала нога человека. Раньше селение стояло на острове, но теперь болото пожирало его со всех сторон. Земляные валы оплыли, убогие землянки обрушились. Бревна съедала наступающая плесень и уже невозможно понять, построена она в прошлом сезоне или в прошлом веке…

Внутри этих ям текла страшная и непонятная жизнь. На кольях вокруг поселения были одеты почерневшие черепа – звериные и человеческие. Некоторые из них были совсем свежими – белые, отдающие перламутром, с кусками плоти и кожи.

Стояла ясная безоблачная погода. Повисшее над лесом небо напоминало кусок льда, солнце едва поднималось над горизонтом и слабо мерцало. Тайга замерзала. Жизнь, казалось, ушла из этого места. Страшная, смертельная ледяная тишина господствовала вокруг. Лишь время от времени безмолвие пронзал сухой треск деревьев.

К Семену подошел молодой высокий парень, бородатый и не чесанный. На плечах у него весела телогрейка, не застегнутая на пуговицы. Под ней виднелась широкая грудь, казалось, он не чувствует холода.

– Что будем делать, Семен? – спросил он. Слова выходили с него словно через силу, голос напоминал стон раненого зверя. В стае почти не разговаривали. Отдельные ее члены, даже будучи в человеческом облике никогда не произносили слова.

Молодого человека звали Ерофей, несмотря на молодой возраст, он был почти одного времени обращения с Семеном, но подчинялся ему из века в век. Ерофей не претендовал на власть в стае, но был опытным и осторожным помощником вожака.