Изабелла Кроткова - Бар на окраине

– Молодая пока… – неопределенно ответила она, – работаю на износ. Да тут все так. Думаешь, Вовке или Полинке легче?..

– Думаю, нет… – машинально ответила я, стряхивая пепел. Мысли мои были далеко. Разговор, нечаянно подслушанный в кабинете, не выходил у меня из головы; что он может означать?.. Может, поговорить об этом с Лилькой?..

А вдруг она отрицательно отнесется к тому, что я пряталась под столом?.. Хотя все получилось неумышленно…

Тем не менее, мне необходимо чье-то мнение. Лилька работает тут давно, может, она знает, к чему они могут меня готовить?.. Сейчас спрошу…

Я сосредоточилась, не зная, как начать.

Лилька между тем отодвинула банку и внезапно положила руку мне на плечо, окутав ароматом сладких духов. От ее дружеского прикосновения мне стало так тепло и спокойно, что я в порыве благодарности к ее жесту сказала:

– Знаешь, я чувствую себя здесь, как в семье – все такие добрые, приветливые… Вот даже и кошечку какую-то приютили…

Едва произнеся эту фразу, я почувствовала, как Лилькино плечо дрогнуло.

– Кошечку?.. – переспросила она.

Что-то внутри вдруг велело мне молчать. Но поздно – слово было обронено.

– Мне показалось, я видела кошку на лестнице в кухню, – сказала я очень тихо, чувствуя, как рука, лежащая на моем плече, будто наливается свинцом.

– Я не видела, – ответила певица нервно.

«Наверно, это ее кошка. Притащила сюда нелегально и боится признаться», – подумала я.

И опять на память пришел разговор. Он не давал мне покоя. Но на этот раз желание поделиться с Лилькой ощутимо уменьшилось.

Вдруг за стеной, на улице, послышался какой-то отдаленный вой.

Я невольно вспомнила, что бар находится у самого леса.

– Тут что, волки?.. – прильнув к Лильке, опасливо вопросила я, желая найти в ее ответе успокоение. Но неожиданно та вывернулась от меня, вернув на место банку из-под сельди.

– Скажешь тоже, волки! Мы же в городе почти!

И она опять взглянула на меня своими прозрачными глазами. На этот раз мне показалось, что в душу мне заглянули две льдинки.

– Странная ты! – засмеялась она. – То кошка привиделась, то волков боишься!

И Лилька, погасив окурок в банке, заразительно рассмеялась.

Этот смех почему-то показался мне неискренним.

В комнатку заглянула Таня.

– Лилиана, на сцену, – сурово возвестила она.

Лилька одернула стильную майку-алкашку и двинулась к двери. Неожиданно она обернулась и как бы между прочим спросила:

– Марианну видела? Она была сегодня.

Если бы она задала этот вопрос в ту минуту, когда ее рука легла на мое плечо, я, пожалуй, выложила бы все: и про Марианну, и про странный разговор, и про свои сомнения. Но момент был упущен голубоглазой певичкой. И я, глянув в ее мерцающие глаза-льдинки, беспечно ответила:

– Не-а. Если увидишь ее, передай привет.

– Она уже ушла, – ответила Лилька и исчезла за дверью. Я услышала ее быстрые удаляющиеся шаги.

Странный вой раздался вновь – дикий, заунывный. Потом вдруг резко стих, будто оборвался. Я приложила ухо к стене. Если это не волки, тогда кто?..

Дверь снова распахнулась, и вошел дворник Прохор – высокий старик в теплой куртке, стеганых штанах, заправленных в валяные сапоги, и с метлой в руках.

– Ух, умаялся!.. Снегу опять по пояс намело, – пожаловался он, отставляя метлу в угол и тяжело присаживаясь на скамейку.

– Я вам сейчас чаю принесу, – посочувствовала я.

– Ой, спасибо, Аринка, а то я уж спину разогнуть не могу…

Я метнулась к двери и на секунду остановилась.

– Дядя Прохор, а кто так страшно выл на улице?.. Я думала, волки…

Дед, прищурившись, поглядел на меня.

– Волки?.. Так волков тут, Аринка, лет шестьдесят уж нет, почитай, с самой войны.

Я еще больше поразилась.

– А кто же тогда так воет?

Дед прислушался.

– Да вроде нет ничего…

Я тоже прислушалась. С улицы доносился только неистовый свист пурги.

– Мне пару раз послышалось какое-то звериное завывание… – неуверенно произнесла я.

Дед Прохор недоуменно покачал головой.

– Не слышал я ничего. Да я, правду сказать, глуховат на одно ухо, а вторым и вовсе не слышу.

Я вздохнула, отворила дверь и, пройдя мимо стойки и маячившей за ней сцены, где залихватски приплясывала Лилька, побежала по лестнице вниз.

– Ариша, я тебе блинчиков с черникой оставила, – душевно сообщила Лидия Никитична, – твои любимые!..

В углу у раковины мыла посуду Полина – высокая, гибкая, как пантера, черноволосая девушка. Она протянула мне бокал.