Изабелла Кроткова - Бар на окраине

Все началось четырнадцатого декабря. Наверно, это был просто не мой день. Во-первых, я проспала, и назойливая песня мобильника достигла спящего мозга только когда он жалобно затянул ее в третий раз.

А все потому, что сон… сон снился такой явственный и необычный; он крепко взял меня в объятия, и так не хотелось разочарованно просыпаться и видеть за окном темное небо, еще не озаренное рассветом.

И вот в этот сон, волшебный, предрекающий удивительные перемены и оттого заставляющий погружаться в него все глубже, вдруг, качаясь на кривых тонких ножках, зашла низенькая беззубая баба в платке, сбившемся на затылок, и, наклонившись к моему уху, противным голосом пропела:

– Просыпайся, мой хозяин, я хочу тебе сказать,

Что тебе сегодня надо на работу не проспать…

Я попыталась отогнать бабу, разрушающую сон, и на некоторое время она куда-то девалась. Но вскоре вернулась, снова разинула беззубый рот и завела:

– Просыпайся, мой хозяин…

Я нагнулась за тапком и прицелилась в нее. Она захихикала и убежала.

А я, рассердившись, что-то крикнула ей вслед и… проснулась.

Еще не совсем очнувшись, села на постели, разлепляя веки, пытаясь удержать в памяти блаженные картины.

Но сон был безвозвратно потерян.

– Просыпайся, мой хозяин!.. – надрывался над ухом мобильник.

До меня, наконец, дошло, что происходит.

Вскочив с постели, я бросилась в зал, где на стене висели большие часы. В тот момент, когда я коснулась взглядом их круглого циферблата, одна стрелка вылезла из-под другой, и я чуть не упала в обморок.

Без двадцати восемь!

Пытаясь по пути натянуть халат и никак не попадая в рукава, я в сердцах бросила его на пол и, ругаясь, побежала в ванную.

«Овен. Если вы решили все круто поменять в своей жизни, не откладывайте исполнения решения в долгий ящик. Сегодня как раз тот день, когда звезды благоволят к переменам. Но будут ли они к лучшему или к худшему – зависит только от вас…», – услышала я краем уха бубнящее на кухне радио.

Не верю в гороскопы и прочую мистическую чепуху.

…Как обычно, ни сумки, ни кошелька, ни ключей. Куда все это исчезает по утрам?!

Наконец, без двух минут восемь я выскочила из дома и поспешила за угол, к автобусной остановке.

К счастью, автобус подошел сразу. Вернее, он уже стоял и собирался захлопнуть двери, но я отчаянно замахала обеими руками и успела впрыгнуть на заднюю площадку.

Но это уже не спасет.

Отдышавшись, я села к окну и увидела, как белыми мушками с неба полетел снег.

Я неизбежно опоздаю на работу.

Я представила, как, окинув подобострастным взглядом шеренгу вечно опаздывающих блатных, вахтерша при виде меня вдруг злобно насупится и рявкнет:

– ПРОПУСК!

Хотя я работаю в этой чертовой библиотеке шестой год, и вахтерша не то что запомнила меня в лицо, а даже при желании напишет мой портрет по памяти. А Катя Филиппова работает третий месяц, но с нее никто не требует пропуск, потому что ее муж – зампрокурора области. И вахтерша Татьяна Сергеевна мило ей улыбнется и заискивающе залепечет:

– Катюша, какая ты сегодня нарядная! Наверно, вечером в театр собираешься?..

Обязательно вылезшая к моему приходу заведующая, увидев меня, нахмурится, резко выбросит вперед правую руку, так, что прямо перед моим носом окажутся модные часы с серебряным браслетом, и холодно спросит:

– Вы в курсе, Ариадна Кирилловна, сколько сейчас времени?

Хотя я опоздала, скажем, на четыре минуты.

Вслед за мной спокойно зайдет и сядет на свое место Катя, не подверженная никаким замечаниям, а затем на собственной машине прибудет Мила с увесистым пакетом, где, предположительно, находятся дары ее дачи, и скроется вместе с ним в кабинете заведующей. Через некоторое время оттуда раздастся веселый смех, еще через некоторое время Мила выйдет из кабинета и уверенно двинется к входной двери. Сегодня ее можно не ждать…

– Конечная, – раздалось над ухом.

Голос вывел меня из задумчивости. Я подняла голову и увидела склонившуюся надо мной женщину-кондуктора с сумкой через плечо.

– Конечная, – повторила она.

Поняв, что незаметно проехала свою остановку, я с тяжелым сердцем вышла из автобуса.

Все. Можно считать себя уволенной.

Дрожащими пальцами я достала из сумки сигареты и спички и закурила. Маленькие мокрые снежинки падали на непокрытую голову – в автобусе было тепло, и я сняла капюшон.