Алла Кравец - Правило номер 8. Погружение. Часть 1

По земле, что ли, эта энергия передавалась? Вероятнее всего, не по земле, но по стене, так как оба дома имели одну смежную стену.

Не важно. Всё равно раздражало.

Утренние часы завтрака (перед походом в школу) а так же сама дорога к «обители знаний»: осенью – под проливным дождем; зимой – в сильный снегопад или в мороз, когда холод «щипал» за щёки; весной же, напротив, под пение птиц, – это всегда Стеллу необыкновенным образом воодушевляло. Один из немногих плюсов провинции, заселённой в основном стариками, состоит в том, что детей здесь живёт немного, школьный автобус сюда не заезжает, ты можешь по пути в учебное заведение прогуляться в своё удовольствие, а не терпеть вместо этого присутствие рядом с собой с самого утра чьей-то навязчивой болтовни.

Это неизменный в последние три года, казалось бы, маршрут, всякий раз походил на эдакое небольшое приключение, – во время которого можно было мало того, что путешествовать в действительном, осязаемом мире, но ещё и представлять себе иные путешествия, в иные миры (привычка детства, зародившаяся в те дни, когда их семья жила в другом доме, – многоквартирном, в центре города, – привычка, от которой девушка до сих пор никак не могла отвязаться, – несмотря на то, что ей было уже далеко не шесть лет, а шестнадцать).

Единственным, что каждый раз омрачало Стелле её «путешествия», являлся неоспоримый факт того, что любая дорога рано или поздно оканчивалась, – и на смену ей приходили скучнейшие однообразные школьные будни.

Когда-то школьные будни её вполне устраивали. Это пресловутое «когда-то» было в те времена, когда родители Стеллы могли позволить себе водить её в частную школу и оплачивать её занятия фехтованием, художественной гимнастикой, пианино… о, лучше и не вспоминать об этом. На кой чёрт ей сейчас это пианино – всё равно каждый день приходится слушать эту мерзкую музыку… то из радоприёмника чьего-то открытого окна она доносится, то с экрана телевизора, который смотрит вечерами мать, то она слышит её в своих собственных снах, что б их… да и от фехтования, на самом-то деле, мало толку – если нет в руках чего-нибудь действительно острого и колющего. Ничего ей не помогло тогда , ничего… именно поэтому, когда по приезду сюда родители предложили ей вновь записаться на какие-нибудь «внеклассные занятия», она тут же отказалась. Но родители решили долго не размышлять о причинах отказа, и потратились вместо этого на частного психолога… хм, ну он, по крайней мере, хоть забавный. Картинки показывает, говорит вкрадчиво, и всё такое.

Тоска стала накатывать, вновь овладевать Стеллой, вслед за воспоминаниями.

Она одновременно и любила, и не любила эти состояния. Приятно было забыться и пожалеть себя, но вот только… некогда себя жалеть. Идти в школу пора, кажется? Она ведь не хочет опоздать, к чему ей это.

Дождливому утру ноября, между прочим, тоже, видимо, не предстояло стать исключением из правил – правил о том, что ни одно «маленькое приключение» не будет длится вечно. Просто ещё одно унылое начало дня, – предвещающее дальнейшее унылое его продолжение. И вовсе не ливень на улице огорчает, но осознание того, что нужно опять, снова идти в место, видеть которое совершенно не хочется.

«Добро пожаловать в ад. В самом начале вам будет предложена краткая расслабляющая прогулка с видами на удаляющиеся от вас райские кущи, а затем мы, пожалуй, начнём». – Примерно такими были размышления Стеллы по поводу перспектив нынешнего дневного времяпровождения. Печально, но даже осознание того, что проходящий учебный год в её школьной жизни является заключительным, – её не радовало. Стелла точно знала: как только она окончит школу, – тут же для неё настанет время поступать в новое место учёбы, в чём-то подобное теперешнему. Она сама может выбрать себе нужные дисциплины для дальнейшего обучения, но что это, по сути, изменит?

«Ещё и врача менять… точно подсунут какую-нибудь идиотку. В моём возрасте ведь положено иметь лечащего врача одного со мной пола».

Невесёлые мысли вязко, вяло текли в голове, – будто незадачливые охотники в поисках дичи забредшие в болотную трясину и по глупости своей даже не пытающиеся никоим образом оттуда выбраться. Девушке не хотелось их подгонять – свои мысли. Они и так частенько слишком «торопились», потому как она не принимала регулярно назначаемые врачом таблетки (от «плохого настроения», как он их называл). Стелла на настроение своё не жаловалась, и плохим его не считала. Заторможенность мыслей, когда та изредка наступала вслед за вспышками агрессии, её тоже вполне устраивала. Может быть, вообще, её стоило плюнуть сегодня на все дотошно соблюдаемые правила, найти в комнате для гостей на втором этаже пластинку с блюзовой мелодией, включить в старенький проигрыватель и послушать, пока не заявился кто-то из родителей, не поинтересовался, что это она так рано вернулась сегодня с занятий и, – не дождавшись ответа, – не включил опять то, что так любят слушать сейчас все вокруг?