Евгений Башкарев - Добро пожаловать в Абрау!

– Точно, – кивнул Аркадий, и снова повисла тишина.

Не найдя, чем продолжить разговор, Трофим развел руками:

– Глупо, конечно, это все, но своему деду я доверяю. Он мне сегодня приснился и, кажется, не зря.

Говорун скрестил руки на груди.

– Не очкуй, брат-сват. Даже если пляж будет пуст, прогулка ночью стоит того, чтобы ее провернуть. Будем считать это нашим долгом перед твоим предком!

– Точно, – подтвердил Трофим.

Аркадий продолжил свое занятие, а Трофим вернулся домой, вывел велосипед и отправился на озеро.

Елена Николаевна Гейкина отдала винному делу одиннадцать лет и по праву считалась одним из самых надежных сотрудников завода. Девять лет она проработала технологом на предприятии, а два года назад ей предложили стать по совместительству экскурсоводом. Имея на руках два диплома о высшем образовании, Елена Николаевна согласилась и вдруг поняла, насколько чутко родители предвидели ее будущее. Они отдали ее в институт на специальность краеведа. Тесно связанная с историей, она проучилась пять лет. Потом мама и папа посоветовали ей в том же институте окончить заочно что-нибудь техническое, чтобы в дальнейшем она могла без труда найти работу.

Разумеется, без труда найти работу не удалось. Но со временем, сменив несколько рядовых должностей, Елена Николаевна оказалась на консервном заводе в Абинске. Здесь она получила свое первое повышение, стала технологом отдела и наконец-то прониклась работой на предприятии. Шум, жара, неприятные запахи, вибрации и несносный коллектив – все это она терпела несколько лет. Вскоре Абинск ее выжил.

Выжил не потому, что она не смогла вытерпеть все вышеперечисленное. Выжил, потому что Елена Николаевна хотела попробовать себя в чем-то новом. Этим «новым» оказался винный завод «Абрау-Дюрсо». И пусть здесь сохранилось немало вредных факторов производства, в Абрау ей нравилось больше. Здесь было куда отдать душу. Самым значимым моментом своей карьеры Елена Николаевна считала назначение на должность экскурсовода, где она смогла раскрыть себя как историк-краевед и научиться свободно общаться с людьми. В тот день она с достоинством вошла в круг избранных. Она стала человеком, которому нравится то, чем он занимается. А таких личностей, как известно, в современном обществе не много.

В воскресенье, когда к ней подошел начальник смены Григорий Ильич Кочкин, она проводила третью экскурсию. Все желающие собрались в красивом выставочном зале, где за стеклом стояли образцы бутылок винного завода за многолетний период производства.

– Вот награды, полученные в советские годы. – В зале стоял гул, и эхо немного искажало тембр ее голоса. Люди наступали друг другу на пятки, пытаясь увидеть из-за голов то, что было под стеклом. – Здесь более трехсот пятидесяти наград. Кроме того, мы имеем кубки Гран-при. Для тех, кто не знает, Гран-при – это наивысшая награда.

Елена Николаевна сделала два приставных шага в сторону, позволив экскурсантам придвинуться поближе к стеклу. Все эти метания она знала наизусть и уступала гостям дорогу прежде, чем те успевали щелкнуть фотоаппаратами.

Она перешла к стенду, где в ряд стояли бутылки.

– Здесь представлен ассортимент продукции, выпускаемую заводом сегодня. То, что делается быстро, по современной технологии, это черная этикетка. Все остальное – технология классическая. – Тут она сделала отступление, вытянула руку, указывая на ряд бутылок, и обратилась к толпе: – А как узнать в магазине, по какой технологии сделана данная партия товара? Прошу присмотреться к этикетке! Если это классическая технология, внизу будет указываться год урожая. Если вино получено резервуарным методом, год указываться не будет. Также на контрэтикетке с обратной стороны будет написано: Метод Классик, выдержано в горных тоннелях завода «Абрау-Дюрсо».

В этот момент она заметил Кочкина. Елене Николаевне он напомнил зажравшуюся жабу, источающую неприятные запахи, коих и так на заводе было немало.

Кочкин затерялся в темном углу и, прищуриваясь, рассматривал экскурсантов. По его манере окидывать взглядом толпу создавалось впечатление, что он работник ФСБ. Слишком усердно Кочкин прищуривался и удивлялся, когда люди с тем же усердием смотрели на него. Надо заметить, что очень часто люди смотрели на Кочкина не только с усердием, но и с пренебрежением. Виной тому Григорий Ильич считал огромный нос, который при вдохе сильно раздувался и хлюпал, будто в нем что-то закипало.