Кристина Тарасова - Цена желания

– Вопрос на миллион. Утром я была в лесу, все, что было до этого… – я развела руками.

– Ты выбрала плохую тактику, – снова не поверил он. – В каком лесу? Как попала обратно?

– Могу показать. А вернулась… сначала на попутке с рыбаком, затем на автобусе.

Мужчина задумался. Еще несколько раз попросил рассказать все заново, делая какие-то заметки. После чего напомнил, чтобы без него я ни с кем не разговаривала на эту тему. Убедился, что я его услышала, и отбыл.

Оставалось решить вопрос с подвеской. Со вчерашнего вечера она лежала в маленьком тайнике. В свое время я долго думала, где хранить наличку и запасной паспорт, на случай, если придется быстро линять из города.

Говорят, лучше всего прятать на виду. Поэтому все это хранилось на открытой полке в зале. А лежали вещи в большой урне, в которой якобы находился прах покойной бабушки.

Лирею я позвонила ближе к обеду. Он предоставил мне контакты «Музея дома Исклифов», где на закрытых аукционах продаются вещи в частные коллекции высокопоставленным людям с разных концов света.

Позвонив по номеру телефона, мне ответил приветливый женский голос. Когда со знакомством было окончено, она задала мне несколько наводящих вопросов. Затем расспросила о внешнем виде подвески и переключила звонок:

– Значит, Кеавина, вы хотите продать подвеску Мельвельтов? – спросил уже менее приветливый, хотя и более приятный мужской голос.

– Смотря сколько вы готовы за нее предложить, – усмехнулась я.

– Насколько я знаю, она сейчас находится в коллекции Вариенов.

– Устаревшая информация, – заметила я.

Мужчина хмыкнул и озвучил цену. После чего предложил встретиться и провести экспертизу.

– Это грабеж, – возмутилась я для приличия.

– Больше за нее никто не предложит. У Вас не местный номер, могу предложить перелет за наш счет, как дополнительную плату. Это мое последнее слово.

– Я предоставлю чеки на бизнес-класс. Где найти Вас?

– Приходите в «Музей дома Исклифов», попросите Ярона.

Курт вернулся только поздним вечером, когда я изнывала от ничего неделания.

Мужчина был чернее тучи и долго держал гнетущую паузу. Прежде чем начать говорить, он долго присматривался ко мне.

– Что ты мне голову морочишь? – задался вопросом мужчина, заставив меня глубоко задуматься.

Вообще-то адвокат был один из тех, с кем я была максимально откровенна. Потому такой вопрос был даже оскорбительным. Не дождавшись на моем лице вины, он продолжил:

– Есть видеозапись, подтверждающая, как ты выходишь из его дома.

– Значит, есть улика, подтверждающая, что я была в доме в ночь убийства, – прикидывала я насколько это для меня плохо.

– Зачем ты придумала байку о потери памяти? – непонимающе спросил он. – Если Эндри самолично закрывал за тобой дверь?

Курт воткнул флэшку в мой ноутбук и включил запись. Если верить ей, то я вышла из дома в одиннадцать и направилась к воротам, где меня ожидало такси. Походка была очень странная, грузная. Широко поставленный шаг, размашистые движения рук, даже если представить, что я была под клофелином, мне так не пройтись. Повадки, поведение, жесты. Я бы смогла узнать себя, и на видео меня не было. Но обернувшееся лицо на выходе четко отображало мои черты.

Через несколько минут на другой камере появился Эндри, ставящий дом на сигнализацию.

Пребывая в прострации, я была молчаливой и старалась запомнить все наставления, которые озвучил Курт.

– Завтра мы пойдем в отделение для дачи показаний. Если ты придешь, не дожидаясь вызова, ты будешь проходить по делу как добросовестный свидетель, что существенно повлияет на тактику допроса.

– Ты предлагаешь сдаться?

– У тебя есть алиби, – успокоил он. – И я. Осталось обсудить детали. Предлагаю слегка подкорректировать твою версию. Вы были в ресторане, после чего приехали к нему. Ты выпила лишнего, и Эндри вызвал тебе такси. Кстати, чаще называй его по имени. Это покажет твою симпатию, только не переборщи с эмоциями.

– А если спросят, куда я поехала после?

– Ни слова о лесе, – предупредил Курт. – Все, что происходило вне дома, не имеет никакого отношения к делу.

Распрощались мы через пару часов. А утром встретились у входа в отделение. Поведение Курта изменилось, стоило ему войти в здание. Несмотря на серьезный вид и галстук с очками, он был как с картинки. Но главное, что с момента, как он переступил порог, не затыкался. И постоянно улыбался. Не знай я о роде его деятельности, подумала бы, что он что-то продает. Причем, скорее всего, вполне успешно.