Иван Панин - Сделка на мосту

– Все поймешь, когда доедем, – тихо произнесла девушка.

– Ладно, но сколько нам еще ехать? – спросил Февраль.

– Примерно полчаса, – ответила Эмма.

До конца пути они остались стоять там, вдыхая свежий ночной воздух. Вокруг долгое время ничего не было кроме деревьев и необъятного звездного неба.

Внутри поезда сидели покойные. Каждый со своей историей смерти, которые были известны только Карлу. Он же иногда не мог не рассказать о некоторых весьма интересных обстоятельствах последних минут жизни.

На этот раз в поезде, на крыше и под колесами были собраны несколько тысяч человеческих душ, которые даже не могли осознать, что это их последняя поездка. По ранам у некоторых можно было сразу понять, как он умер. Со стариками тоже было предсказуемо, как и с теми, чьи души плыли по рельсам, кстати, смывая с них такие же души.

Оставалось несколько минут до места назначения. Февраль еще не знал, кто управлял поездом, хотя такой вопрос возникал в его голове. А в паровозе, который возглавлял состав, не было ни человеческих душ, ни других странных личностей как Карл или Эмма.

Внутри находилась топка, чье пламя горело алым пламенем, пока жив последний человек или другое живое существо в мире. Не было ни запаса угля, ни управляющего составом. Но на потолке по центру висела белая-белая паутина, на которой расположился огромный с человеческий рост паук.

Он сидел неподвижно, наблюдая всеми своими черными глазами за красным как кровь огнем. Этот паук и управлял составом. Его звали Феон, а его паутина тянулась незаметно под полом всех вагонов.

Феон никогда не покидал паровоз, он словно был частью всего состава. Одна из его волосатых конечностей иногда дергала за гудок во время отбытия и прибытия, но в основном он сидел на потолке, замерев в полном одиночестве.

Хотя, иногда к нему приходил Карл и рассказывал разные истории, в основном те, которые слышал от пассажиров, и никогда не приукрашивал. Эмма тоже заглядывала к нему, когда ей надоедало сидеть среди почивших. Она рассказывала Феону в основном о том мире, где люди еще были живы. Не имея способности говорить, паук был идеальным слушателем.

А в котле за алым пламенем горел другой паук, о котором знал только Феон. Этот паук был размером с человеческую голову, его глаза были красными, а тело – гладкое как поверхность спелого болгарского перца. Он тоже никогда не покидал своего места, благодаря тому, что он сидел в топке, и существовал этот состав.

Его имя никому не было известно, за языками пламени его мог видеть только Феон. Карл и Эмма никогда не задумывались о том, за счет чего двигался поезд, они были только проводниками. Эмма провожала души до вагонов, а Карл следил за всеми, пока они находились в пути. Таковы и были их роли, но судьба Февраля еще оставалась не разгаданной.

В воздухе почувствовался легкий цветочный запах, состав начал останавливаться. Эмма, Карл и Февраль обернулись, наблюдая впереди странное здание. Темно-серая черепичная крыша, каменные стены как у замка, витражные окна и клумбы из красных ирисов.

Поезд остановился, Эмма взяла Февраля за руку, перила словно растаяли в воздухе, раздался сигнал. Они прибыли на конечную станцию, Карл попрощался и зашел в вагон, а Эмма и Февраль проследовали на платформу.

Под их ногами был черно-белый мрамор, уложенный в шахматном порядке, рядом со зданием станции росли ирисы, оформленные в аккуратные прямоугольные клумбы. В стеклах витражных окон можно было разглядеть изображения темно-зеленого плюща. К входу вели четыре серые ступени, переходящие в широкую платформу. Сами створки двери выглядели старыми и потрепанными из темного дерева. Они были распахнуты.

Февраль осмотрелся вокруг, среди непроходимого леса стояло только одно крупное каменное здание, к которому вела только одна пара рельс. На небе прямо над крышей светила луна, но казалось, что она слишком близко.

– Вот мы и на месте, – сказала Эмма.

Девушка повернулась к составу, из него не спеша выходили пассажиры. Февраль тоже повернулся и увидел, как из дверей поезда выходили, и не только выходили. Слезали с крыши, вылезали из-под колес.

Волна, находящаяся под составом, словно полностью впиталась в землю. Те, кто находился в волне, и те, кто лежал на рельсах, вместе направлялись на станцию. Те, кто ехал внутри, шли впереди них.

Только сейчас Февраль увидел тех, кто умер под колесами состава. Некоторые из них выглядели более чем ужасающе: пробитые головы, отсутствие конечностей, кровавые следы на одежде. Те, кто не мог идти, ползли по шахматной поверхности платформы.