Екатерина Оленева - Наследство

«Девчонка», – читалось в глазах цвета расплавленного золота.

Никаких близкородственных чувств Кора не испытывала, и, судя по всему, не вызывала.

Получается, сказка о несчастной бабулечке, сломленной скорбью по умершему дедулечке, не более, чем рычаг для манипуляции, использованный Дорианом, чтобы заставить Корнелию приехать.

Определить истинный возраст Сибил Гордон было затруднительно. Ей одинаково можно было дать как сорок восемь, так и шестьдесят: по девичьи стройная, гибкая талия, высокие тонкие шпильки (не каждая молодая женщина способна долго проходить на таких), но морщины на руках и на шее безжалостно выдавали преклонный возраст, несмотря на все косметические уловки и пластическую хирургию.

– Здравствуй, Кора. Я – Сибил, – сказала хозяйка и протянула руку для рукопожатия.

Корнелии ничего не оставалось, как ответить. Рука Сибил оказалась горячей, твёрдой и невероятно тяжёлой.

– Позволь представить обитателей «Райских садов». К сожалению, сегодня это место не оправдало своего названия, утонув в киселе проклятого тумана, но в погожие дни окрестности похожи на открытку. Вокруг бархатистые лужайки, шелковистые травы, зелёные террасы, сады. Тебе здесь понравится, – с уверенностью говорила Сибил. – Сейчас позволь познакомить тебя с нашими добрыми помощниками.

Дружелюбно подхватив Кору под руку, Сбили двинулась между выстроившимися в два ряда служащими:

– Это Карсон Мальбург, наш дворецкий. Незаменимый человек, мы бы здесь без него пропали. Это Дейзи Стюарт и Гвен Патмор – все те деликатесы, что подаются под этой крышей принадлежат их гению. Джозеф Кент и Тони Мейсон выполняют обязанности лакеев в поместье, а Анна и Этель наши горничные. Наверняка, вы с дороги сильно устали и хотите чаю? Пройдёмся ко мне в кабинет, поужинаем и немного поболтаем по-родственному? Дориан, вас я благодарю за работу, вы, как всегда, выполнили её точно и в срок. До утра можете быть совершенно свободны. Отдыхайте.

Кора метнула в сторону Дориана испуганный взгляд. За время их недолгого знакомства она успела привыкнуть к тому, что он рядом. Но, не смея возразить, последовала за желтоглазой фурией.

– Это библиотека и, по совместительству, мой личный кабинет, – проинформировала Сибил.

Чем ещё, как не библиотекой могла быть комната, заставленная книжными полками от потолка до пола?

Взгляд Корнелии скользнул по корешкам книг, а потом вновь вернулся к собеседнице, успевшей сесть в глубокое кресло.

– Прошу тебя присесть, – Эффетно чиркнув дорогой зажигалкой, Сибил с удовольствием, глубоко затянулась сигаретой. – Думаю, пришло время поговорить?

Продолжая курить, Сибил не сводила с Корнелии взгляда. Между ними туманом плавал никотиновый дым.

– Как странно устроена жизнь, – медленно проговорила Сибил. – Я прожила в Райский кущах всю свою жизнь – долгие годы, – в окружении всей этой роскоши. Досадно осознавать, что по-настоящему мне никогда это не принадлежало.

Женщина натянуто улыбнулась:

– Когда посвящаешь чему-то жизнь, рассчитываешь за это что-то получить взамен. Думаешь, что человек, с которым и для которого живёшь, это оценит, правда? Я жила для мужа, тридцать лет заботясь об этом поместье. «Райские сады» должны были стать моими. Но… вдруг появляешься ты. Ты знаешь, что ты такое?

– Странный вопрос. Всегда думала, что я «кто-то», а не «что-то».

– Много-много лет назад, – словно не слыша её, продолжила Сибил, – ещё до того, как Гай Гордон женился на мне, у него была интрижка с одной из горничных, служащих в этом доме. Плодом той интрижки – ошибкой, так сказать, молодости, – и стала твоя мать. Этому событию без малого пятьдесят лет. Я бы предпочла об этом забыть, но Гай нашёл девчонку и по-своему пытался заботиться о ней. Несмотря на все его старания, всё закончилось очень печально. Но ты ведь знаешь?

– Не знаю, – холодно ответила Кора.

– Разве ты не помнишь?..

– Я ничего не помню.

– Неужели? Странно1 Ты ведь была тогда не так уж и мала? Шесть лет. В этом возрасте дети многое понимают и запоминают. Но, возможно, всё дело в посттравматическом синдроме? Что ж? Не помнишь – и не помнишь, даже к лучшему. Когда твой отец после трагедии увёз тебя отсюда, он наотрез отказался поддерживать отношения с Гаем. Я, признаться, не сильно огорчилась. Думала, с глаз долой – из сердца вон. Но вот, пожалуйста, какой сюрприз: на оглашении завещания звучит имя наследницы – и это вовсе не я. Гай предпочитает оставить всё своей единственной внучке, пусть и от незаконнорожденной дочери. Хотя, его, наверное, можно понять.