Людмила Лапина - КРЫМСКАЯ ПРАКТИКА. Мистическая повесть

Профессор с уважением взглянул на своего самого нерадивого студента.

– Вы правы, молодой человек.

Леночка взвизгнула:

– Ой, Стасик, какой ты умный!

Стас покраснел. Все замолчали и уставились на профессора. Как он разбирается в древних культурах!

Ливень лил, не переставая. Казалось, по деревянному навесу над кухней проносится лихая конница Буденного. Вертикальная стена воды отделила ленинградских археологов от всего мира. Андрей Петрович продолжал разбор стихотворения Пушкина, а разновозрастная аудитория с удовольствием внимала ученому.

– Скажите, друзья мои, почему Пушкин назвал Плутона бледным? – вкрадчиво спросил он.

– Он живет под землей, без солнца, – пролепетала Леночка. – Как… как дети подземелья Короленко.

Профессор хмыкнул.

– В общем, ты права, Елена Прекрасная.

Леночка приободрилась и выпалила:

– Андрей Петрович, а что такое Пелион?

– Это гора в Греции, Фессалия, близ Эгейского моря, там обитали герои древнегреческих мифов, нимфы, кентавры, что бились с лапифами.

Студенты жадно внимали своему учителю.

– Там жил мудрый кентавр Хирон, – продолжал он. – Чей это был учитель?

– Ясона и Геракла, – ответила Карина – благодаря деду она знала мифы древней Эллады.

– Правильно, Карина, – сказал профессор и посмотрел на стену дождя. Она стала почти прозрачной. Помолчали.

– Дети мои, давайте что-нибудь споем, – предложил Андрей Петрович.

Молодежь радостно загомонила, обсуждая, что петь, Стас уже набрал в грудь воздуха, чтобы завести: «Ты помнишь, как все начиналось…».

– Шаланды, полные кефали… – вдруг завел дед Павло приятным баритоном.

– В Одессу Костя приводил… – подхватила баба Надя густым сопрано. Кора потрясенно молчала. В их семье эта песня считалась почти неприличной. Осторожно поглядывая на профессора, песню запели Стас с Геной. Красавица Леночка старательно выводила сильным звонким голосом:

– И все биндюжники вставали, когда в пивную он входил.

Кора поморщилась – приличная девушка не должна знать, что такое пивная, не то что распевать песни о таком сомнительном заведении. Её дед Иван Сергеевич никогда не посещал подобных злачных мест. Кора впервые попробовала шампанское на прошлый новый, 1978 год, когда училась в десятом классе. Мама взяла с Коры обещание даже не пробовать вино в Крыму, и девушка твердо держала слово, не соглашаясь выпить со своими однокурсниками. Зачем пить вино, когда им дают так много вкусных фруктов, угощают сладкими компотами?

Песня кончилась, Кора из своих мыслей вернулась в настоящее. Гена, смущаясь, спросил;

– Андрей Петрович, а кто такие биндюжники?

– Это очень интересно, мои дорогие, – начал профессор. – Биндюжники – извозчики, перевозящие грузы в повозках, запряженных лошадьми-тяжеловесами, битюгами. И не всегда эти грузы были разрешенными.

– Контрабанда, Андрей Петрович? – Леночка вздернула пушистые пшеничные брови.

– В том числе, – подтвердил профессор. – Так вот, эти извозчики были лихими ребятами, мало кого боялись, а герой песни Костя был отважнее биндюжников. И еще интересно, что в Одессе этими извозчиками были, в основном, евреи. Профессия, мягко говоря, нетипичная для представителей этого народа.

– Почему? – удивленно спросила Леночка – этот преподаватель переворачивал все её жизненные устои.

– Деточка, евреи – народ с пятитысячелетней историей, они грамотные уже пять тысяч лет. Можно только позавидовать тем сокровищам древней мудрости, которые они накопили за всё это время.

Студенты замерли, осмысливая полученные сведения.

– Представьте, наша Нева появилась позже, чем сформировался еврейский народ, – ненавязчиво добил их профессор. Дед Павло скрутил козью ножку и дымил аккуратно в сторону, чтобы никого не беспокоить.

Профессор замолчал и внимательно посмотрел на своих слушателей.

– Ну как вы, дорогие, не устали?

– Нет… нет… – раздались нестройные возгласы.

Дождь почти прекратился. В Ленинграде шелест ливня по асфальту вызывает уныние, то здесь в Крыму, под прочным деревянным навесом, комфортно сидеть в свежести, прохладе и слушать интереснейшие умозаключения высоко эрудированного Андрея Петровича.

Кора задумалась. Здесь, в Крыму, многое ей стало ясно. В Ленинграде ей нравился однокурсник Дима Асеев, золотоволосый, голубоглазый, белокожий, он много знал. Как интересно рассказывал он Коре на переменах в очереди в студенческой столовой о короле Артуре, Святом Граале и рыцарях Круглого стола! Кора больше любила время мушкетеров – европейское средневековье казалось ей мрачным, скучным временем. Странно, почему Диме нравится это время. Кора вздохнула в унисон своим мыслям. Только здесь, к крымской степи поняла она, что её однокурсник вызывает в ней не совсем дружеский интерес. А он? Как он к ней относится? В конце учебного года они весело расстались, предвкушая поездки на свою первую студенческую практику: Кора – в Крым, Дима – в Вологду. Посылать друг другу письма они не обещали, но сейчас Кора каждый день ждала письмо от Димы. Она могла, конечно, и сама ему написать, но стеснялась. Девушка должна быть пассивной стороной. Вот Татьяна первая написала Онегину, и ничем хорошим её инициатива не кончилась. Кора не собиралась повторять её ошибку. Маме девушка писала регулярно, раз в неделю. Все письма археологической экспедиции забирал дед Павло и отправлял с почты своего села. Мама Коры, Антонина Ивановна, писала ей длинные письма, наставляла и ободряла. Свою сердечную тайну Кора пока не доверила даже маме, хотя в других ситуациях часто советовались с ней, они обсуждали происшествия в школе и институте, где училась Кора, её окружение, книги, фильмы, спектакли. Кора, оторванная от привычной жизни в уютной ленинградской квартире, скучала по дому. Лишь уехав далеко-далеко от матери и деда, она начала понимать, что очень многим в своей жизни она обязана именно им, своим любимым родным.