Лесса Каури - Фаэрверн навсегда (СИ)

— Вниз! — так же равнодушно ответил стражник, подталкивая в спину сразу обоих.

Зубы Гаса ощутимо лязгнули. Несмотря на то, что его била мелкая дрожь, он распрямил спину, развёл плечи и повернулся к ар Нирну:

— А ну-ка, приятель, напомни мне молитву, которую давеча читал! Думаю, мне тоже не мешает вспомнить!

Грубый тычок в спину древком копья помешал паладину ответить. Однако он всё же забормотал слова, будто выжженные на сердце. Гас, шедший рядом, внимательно слушал. Помогла ему молитва, или же он самостоятельно взял себя в руки, как тот, кто не раз ходил по лезвию ножа и привык к опасностям, но чем ниже под Тризан они спускались, тем спокойнее становился человек в чёрном. И тем сильнее Викер понимал, что попал сюда именно тем путём, каким и должен был.

Стуча подкованными каблуками по полу, мимо пронёсся один из паладинов Первосвященника. Викер запнулся и замолчал, а молитва продолжала жить в нём своей, непостижимой жизнью, течь рекой, врачуя душевные раны, хоть и стояло перед его глазами лицо пробежавшего. Лицо брата.

— Ты можешь оживить их, подарить счастливые дни и ночи под небом, полным звёзд… Ты можешь воскресить их всех — я дам тебе такую власть, дам такую власть своей истинной королеве! Видишь, они мертвы? Мертвы из-за тебя! Исправь свою ошибку, подари им жизнь!

Этот постоянно звучащий шёпот мучал меня гораздо сильнее видений, в которых раз за разом умирали дорогие мне люди. К видениям прибавились и слуховые галлюцинации. Если раньше я слышала лишь шорохи, издаваемые мертвецами, то теперь к ним добавились крики живых, умирающих в мучениях или теряющих от них рассудок. Ничего страшнее я ещё не слышала! Они были одинаково ужасны — крики женщин и мужчин, девушек и юношей, мальчиков и девочек. И самым страшным в них было то, что они казались куда реальнее шевеления призраков. Где-то в катакомбах ежедневно и ежечасно погибали неведомой жуткой смертью люди, а я не могла помочь им, ибо совершенно обессилела от голода, жажды и постоянного, выматывающего шёпота Файлинна.

Первый удар по щеке не привёл меня в чувство, так же, как и второй, и третий. Лишь холодная вода, та самая, с намешанными галлюциногенами, выплеснутая из ведра в лицо, заставила сделать усилие, чтобы сжать губы, не пустив ни капли отравы в кровь. Сильные руки подняли меня и вжали лицом в прутья решётки.

— Очнись, ведьма, очнись! — услышала я яростный голос. — Да очнись же! Что ты знаешь про Викера?

— Он… простил тебя!

— Единый! Когда ты его видела? Где?

— Он… был… жив! Ты… не убил… его!

— Что с ним сейчас?

Мне удалось открыть глаза. Бледное лицо паладина казалось белым пятном луны, танцующей в небе. Ещё один удар пришёлся весьма кстати — прояснил сознание. Ужасно хотелось облизать мокрые губы, сухость во рту и глотке была болезненна, но я запретила себе делать это.

Не дождавшись ответа, Астор ар Нирн в сердцах оттолкнул меня прочь и поднялся, собираясь уходить.

Вцепившись в прутья ослабевшими пальцами, я не позволила себе упасть грудой тряпья на дно клетки и заговорила, хотя мой голос напоминал карканье вороны и был таким же хриплым и язвительным:

— Файлинн убил твоего брата, Астор… Я исцелила его после удара в спину, нанесённого тобой неподалёку от стен Фаэрверна. Он хотел увидеть тебя, посмотреть в твои глаза и найти ответ на вопрос: почему? Хотя знал его и так! Вот только до последнего не мог поверить, что убивший его исподтишка, и мальчишка, которому он врачевал рану под тисовым деревом — один и то же человек!

Несколько мгновений Астор стоял, качаясь, будто пьяный. Словно не он Викера, а я — его ударила кинжалом под лопатку. Затем развернулся и бросился на клетку. Повинуясь инстинкту самосохранения, я отползла подальше от окованных железом каблуков, лупящих по решёткам там, где только что были мои пальцы.

— Ты лжёшь, мой брат был мёртв! Ты лжёшь, ведьма! — кричал младший ар Нирн, и в его голосе я ясно слышала не ненависть — надежду. Неужели его рука дрожала, когда он бросал кинжал? Или он ощутил раскаяние позже, ночами, не в силах уснуть от воспоминаний?

— Он был жив ещё несколько дней назад, Астор, и был бы жив, если бы Файлинн его собственным мечом не заколол его!

Паладин перестал бросаться на моё убежище и вдруг захохотал, как сумасшедший.

— Лживая сука! Файлинн заколол моего брата?! Как бы ни так! Викер, как воин, стоил десятков таких, как Его Первосвящество! Даже я не одолел бы его в честном бою! Куда уж Файлинну!