Владимир Кремин - Седовая падь

– Если есть ключ, значит есть нечто, что им отпирают, – добавил Вовка.

– Логично, – ухмыльнулся Лебедь, – только где искать это нечто?

– Тут копать надо исторически или через старожил здешних, – рассуждал Пончик, – может они об этой пирамиде кое-что знают? А там и к черепу след потянется.

– Да, наверное ты прав, – заключил Вовка, – без истории и ключ, и череп – просто пустой звук.

Ключ решено было взять с собой, поэтому доверили его Вовке, чтобы тот, по возможности, хоть что- нибудь о нем разузнал.

Спустя некоторое время друзья устремились к озеру, шутя и резвясь по дороге, словно бы и не случилось в их жизни такой странной находки. Рыбалка удалась. И, уже к позднему вечеру, живые Амурские караси, шустро хлопая друг друга хвостами, делали поднятый из воды, огромный и тяжелый кукан, живым подобием одной целой рыбины.

Бряцая ключами, тюремный надзиратель отворил дверь камеры и впустил новенького. Молодой еще, но по всему видно, тертый жизнью арестант, остался одиноко стоять у входа в камеру, пропитанную непередаваемо кислым запахом неволи.

На скрипучих нарах зашевелились. По поводу наличия свободных мест для лежки, дискуссию среди обитателей сего мрачного заведения, разводить было глупо и не осторожно. Парень двинул к пустым нарам ни словом не обмолвившись с будущими сокамерниками.

Моргун незаметно кивнул Сивому. Тот, вмиг, оказался у нар.

– А где прописка? Куда валишь, телега, зенки разуй. А то уж, рассупонился, – остановил его Сивый.

Новенький никак не отреагировал.

– На этом плацдарме мои портянки отдыхают, после тяжкой работы и беспокоить их не велели, – продолжал наседать он. Его, по хорьи, хитрая улыбка, расползаясь в пространстве, невольно распространилась на сочуствующих непросушенным портянкам, ханыг.

Прошуршал ехидный смешок, предчувствуя «кино». Парень знал, что на хате всегда встречают и проверяют вновь причаливших. Он стоял на прежнем месте не проронив ни звука. Бледность покрывала усталое, безразличное лицо; похоже, был то ли болен, то ли сильно голоден. Уж больно жалок вид, так по крайней мере казалось.

– Моргун, а Моргун, дозволь я укажу ему место, видать этот не из догадливых. Стремно как то падлу среди своих иметь.

– Дозволяю, – буркнул недовольно пахан.

Петр смотрел на происходящее спокойно. Он знал, что новичку сейчас придется туго и, что место у параши, как и всегда водилось, парню отведут определенно.

– Дядя, – спокойно, слегка хрипловатым, но четким голосом, ответил парень, – с сегодняшнего дня придется тебе свою гниль у параши просушивать.

Сивый от подобной наглости чуть было не замешкал с ответом, отшатнувшись, чего с ним никогда прежде не случалось. Даже Моргун, доселе спокойно восседавший на ложе, сдвинул тугие, неподатливые брови. В руке Сивого сверкнула заточка. Петр отвернулся, чувствуя что развитие ситуации пошло не туда.

Парень сделал лишь несколько резких движений и острая пика Сивого со звоном улетела под нары. Он тут же отпрянул в сторону, ухватившись за руку. В его вытаращенных глазах жила злоба, желание наброситься и разодрать плюгавого, с виду, наглеца.

Моргун поднялся с нар. Те подпели ему скрипом, заранее соглашаясь с каждым движением своего хозяина. Его огромное, грузное тело походило на валун. Он плавно покатил к новичку, хмуря злую, лохматую бровь, словно норовил муху со стола согнать.

– Ты почто дружка обидел? – начал он сиплым голосом выводить в честь униженного.

Петр, вновь обернувшись, сосредоточил взгляд на парне. В камере воцарилась редкостная тишина. Даже Сивый, сделав два шага назад, замер в ожидании бури.

– Ты бы, дядя, тушку свою на прежнее место водрузил, а то как бы нам надзирателя не разбудить, тогда тебе определенно неделю парашу выносить…

На Моргуна подобная угроза не подействовала и он увальнем набросился на обидчика. Однако, в мгновение, получил такой силы удар в грудь, что едва качнувшись, опустился на колени и, постояв пару секунд, в подобной, умиленно – сконфуженной позе, рухнул ничком вниз и затих.

Парень спокойно влез на верхние нары и лег, сделав облегченный выдох. Следом, сброшенные недоброжелателем, на пол слетели и не досушенные портянки Сивого.

Петр, как и прочие сокамерники, пугливо таращил глаза, понимая, что отныне власть переменится. Однако в душе его сидела другая, досадливая мысль: «Зря ты так, парень. Хоть ловок, да силен, но видно глуп по молодости. От этих тварей одной силой не отделаешься».