Криста Фауст - Сверхъестественное - И прошел год. Поцелуй койота. Ночной кошмар

– Принесите сумку. У меня мало времени, – приказал он.

Они быстро принесли большую кожаную сумку, и Натаниэль приступил к работе. Сначала он осмотрел тело, разыскивая любые странные укусы или отметины, помимо очевидного разреза на шее. И ничего не нашел. Ни запаха серы, ни ожогов вокруг рта – а значит, демоны были тут ни при чем. Потом он достал травы, бросил их на тело, зажег свечу и произнес несколько латинских фраз. Ничего. Натаниэль осмотрел ладони и ступни – тоже ничего подозрительного. Тогда он проверил шею и, кончиками пальцев прощупав ее заднюю поверхность, ощутил кое-что очень странное – слишком обмякшая. Быстро поговорив с вдовой и поблагодарив доктора и второго человека, Натаниэль покинул дом. Когда отец появился на улице, братья запрыгнули в повозку. Натаниэль правил молча, и мальчики знали, что лучше не заговаривать, если отец ушел в раздумья. И только когда они подъехали к краю деревни, Натаниэль нарушил молчание:

– У нее шея сломана.

– Сломана? – переспросил Калеб.

– Как у куренка. Но кровоподтека нет. Обычно тут как при повешении – должны оставаться синяки, – мрачно заметил Натаниэль.

– И как ее сломали? – спросил Томас.

Натаниэль потряс головой:

– Едва ли можно сломать шею, ничем до нее не дотрагиваясь.

– Черная магия? – предположил Калеб.

– Именно.

– Разве ее мать не упоминала, что Эбигейл была у Путнэмов? – напомнил Томас.

– Точно. Мальчики, ступайте к дому Путнэмов. Прихватите яиц и скажите, что хотели бы их продать. Выясните, когда точно Эбигейл Фолкнер была там в последний раз. И поищите следы ведьмовства.

– Да, сэр, так точно, – Томас слез и потянул за собой брата.

Прихватив с задка повозки корзину свежих яиц (при такой работе постоянно иметь с собой что-нибудь на продажу было мудрым решением), они попрощались с отцом и по глубокому снегу потянулись обратно в деревню.

Дом Путнэмов стоял около Староприходской дороги. Братья поднялись по ступеням к внушительной передней двери и решительно постучали. За гулким стуком последовал пронзительный вопль из глубин дома, а затем – приближающаяся тяжелая поступь. Потом кто-то закричал снова, и длинноносый мужчина открыл дверь. Это был преподобный Паррис с искаженным болью лицом.

– Что вам нужно, мальчики?

– Мы хотели продать яйца и, если можно, поговорить с Энн и Прюденс. У вас все хорошо? – смело выпалил Томас, пытаясь заглянуть за фигуру священника и понять, что происходит.

И тут же снова закричали, а позади преподобного появилась Энн Путнэм, невысокая двенадцатилетняя девочка. Глаза у нее были дикие. Она взглянула на Калеба, схватила его за руку и попыталась втянуть в дом, но преподобный Паррис помешал: перехватил девочку за запястье и освободил Калеба. Мистер Путнэм, отец Энн, вышел в прихожую и заговорил со священником. Томас и Калеб наблюдали с порога.

– Зайди, зайди, ты вовремя! – закричала Энн Калебу. – Видишь, видишь их? Смотри, как они кричат на меня! Вот, вот! На стропилах! – она указала в потолок.

Мальчики осторожно подошли ближе и посмотрели вверх, но ничего необычного не обнаружили. Из теней появилась еще одна девочка, Прюденс, близкая подруга Энн. Она, кажется, тоже была на грани истерики. Она завопила и грохнулась на пол в жестоких судорогах, изо рта вывалился язык. Будто только сейчас заметив присутствие братьев, преподобный вытолкал их за дверь.

– Не до вас сейчас, мальчики, – проговорил он. – Зло пришло к нам.

Перед тем, как священник захлопнул дверь, мальчики услышали, как он сказал мистеру Путнэму:

– То же произошло и в моем доме. Дочь и служанка тоже кричат. Это ведьмы, говорю я вам. Сатана пришел в Салем.

Они спустились по ступеням, и Томас повернулся к брату:

– Кажется, Энн Путнэм положила на тебя глаз.

Калеб ухмыльнулся:

– Хочешь сказать, я нравлюсь только тем девушкам, которые одержимы неведомыми силами?

– Да, – уверенно отозвался Томас. – Пойдем скажем отцу, что девочки, кажется, пострадали от ведьм.

Натаниэль Кэмпбелл сидел с семьей за грубо вытесанным обеденным столом перед очагом. Они обсуждали происходящее, а Розмари Кэмпбелл наполняла миски супом и разносила большие ломти хлеба.

– Я слыхала, они обвинили служанку Парриса Титубу, а еще Сару Гуд и Сару Осборн в колдовстве, – проговорила Ханна, старшая из всех детей – воспитанная, сообразительная и бесстрашная девушка.

Несмотря на то, что Натаниэль и мальчики не брали ее на самые опасные охоты, Ханна всегда могла оказаться полезной: она отлично знала четыре языка, включая местный индейский диалект, с помощью которого изучила некоторые религиозные практики. Отец доверял ей многие заклинания и книги, с которыми они сверялись.